— Нет, все в порядке. Но я бы не отказалась от воды.
— Как только врач осмотрит вас, я принесу воду и еду.
— Спасибо, — говорю я и смотрю на нее, а затем на Бронвин.
— Привет, Эмма. Как дела? — спрашивает Ребекка мою дочь.
Глаза Эммы загораются, а широкая улыбка сияет из-за вопроса медсестры. Очевидно, Эмма и с ней разговаривала.
— Хорошо, но мне скучно.
— Возможно, я могу взять тебя с собой и посмотреть, смогу ли найти тебе несколько карандашей и бумагу, — Ребекка смотрит на меня и ждет, дам ли я ей свое разрешение.
Я слегка киваю и улыбаюсь, и Эмма взволнованно что-то быстро говорит, пока Ребекка уводит ее из палаты.
Когда дверь за ними закрывается, я поворачиваюсь к Бронвин.
— Зачем Пьер был здесь?
— Как ты узнала это?
— Он заходил в палату, разговаривал со мной.
— Что он сделал? — спрашивает она, нахмурив брови и сжав губы в тонкую линию.
— Что случилось?
Бронвин подходит и садится на стул справа от меня.
— Когда Ангус позвонил домой, он сказал, что наш номер указан как экстренный контакт. Как бы то ни было, когда мы приехали сюда, Эмма увидела мужчину, сидящего в зале ожидания, всего в крови, и спросила его, пришел ли он увидеть тебя.
— Она это сделала? — улыбаюсь я, зная, насколько смелой она может быть, прямо как и я.
— О да. Она сказала ему, что он не такой, как ты говорила.
— Боже мой. Пожалуйста, скажи мне, что она не сделала этого, — я чувствую, что мои щеки розовеют, и опускаю глаза.
— Сделала. Когда я подошла поговорить с ним, он едва ли минуту простоял, прежде чем сбежал. Я никогда не видела, чтобы мужчина двигался так быстро, — смеется Бронвин.
— Он приходил сюда и разговаривал со мной. Я не помню всего, но он сказал, что ему жаль, что он поцеловал меня.
— Он поцеловал тебя? — присвистывает Бронвин и приподнимает от удивления брови.
— Да, сегодня... или, полагаю, прошлым вечером… или неважно, — я пытаюсь подсчитать время, которое провела в отключке.
Наступает долгая минута тишины.
Пытаюсь вспомнить, что говорил Пьер. Я не знаю, что Бронвин думает по этому поводу, хотя на ее губах красуется хитрая улыбка.
— Что? — спрашиваю я, пытаясь прочесть выражение ее лица.
— Ты не находишь это немного интересным, что такой мужчина, как Пьер, поцеловал тебя, затем избил мужчину, который пытался напасть на тебя, сбежал, когда я пыталась поговорить с ним, а потом прокрался сюда, чтобы побыть с тобой?
— Я не знаю, что и думать. Он был здесь, чтобы помочь мне, — я умолкаю, не желая говорить с ней о поцелуе или о том, как он назвал меня Евой и сказал, что любит меня… э-м-м… любит ее.
— Почему он поцеловал тебя? — она бросает вызов.