— Да. — Он оставляет поцелуй на моей щеке, задерживается дольше, чем требуется, но не настолько долго, как мне бы того хотелось.
Пьер проводит своими руками по моим вверх-вниз, посылая мурашки по коже.
— Ладно, — говорю я, моя голова все еще затуманена похотью.
Я, наконец, открываю глаза и обнаруживаю напряженный взгляд его серых глаз. Он поднимает руку и проводит ею по моим волосам. Резинка, сдерживающая мой хвостик, с легкостью соскальзывает.
— Мне твои волосы нравятся распущенными. — Его голос пьянит, глаза завораживают, действия приковывают внимание. Без сомнений, невозможно не поддаться напору Пьера.
С большим трудом мне удается отлипнуть от него и отыскать ключи в сумочке.
Мы больше ничего не произносим, я просто сажусь в машину и уезжаю.
Я боюсь, что если посмотрю в зеркало заднего вида, то просто остановлюсь, вернусь к нему и потребую взять меня прямо там.
Дорогой Господь, если ты меня слышишь, дай мне силы не влюбиться в него.
Холли
— Бронвин, — начинаю я, пока сервирую стол для ужина.
— Да, — говорит она, ставит салат на обеденный стол и поворачивается, чтобы достать лазанью, которую я приготовила.
— Эм-м, — мой голос слегка хрипит, нервы зашкаливают, а руки потеют.
— Что такое? Ты в порядке? — заботливо спрашивает она и садится за стол рядом со мной.
— Да, просто... — Говори же, Холли. — Не могла бы ты присмотреть за Эммой во вторник вечером?
— Работа, дорогая? — я улавливаю веселость в ее голосе. Думаю, она знает и наслаждается тем, что мучит меня.
— Не совсем.
— О, это связанное с работой событие? — дожимает она, заставляя меня рассказать ей.
— Э-э-э, ну, не в этом дело. — Давай, будь взрослой. — Хм, ну, вроде как, Пьер пригласил меня на свидание, что-то в этом роде.
Я чувствую, как мое лицо меняет цвет от розового до алого. Почему это так неловко?
— Правда?
— Не совсем.
— Хорошо, он сделал это или не сделал? Тут не слишком много вариантов.
Я делаю огромный вдох, пытаясь успокоить расшатанные нервы. Что Бронвин обо мне подумает? Не слишком ли рано даже рассматривать вариант свиданий? Прошло всего полтора года. Что, если это слишком рано? Что, если Бронвин подумает, что я никогда не любила Стефана?
— Я пригласила его, чтобы отблагодарить за помощь, когда на меня напали, и прежде чем поняла это, он перевернул все и сказал мне, что это он готовит мне ужин, — я делаю паузу, встаю и отодвигаю стул, отчего тот с грохотом падает. Поднимаю руки, чтобы закрыть лицо. — Не слишком ли рано? То, что я делаю — неправильно?
Я слышу скрип стула Бронвин по кафелю и чувствую ее руку на своей спине.