— Я, Джейсон, уже забыла, что значит разговаривать с тобой. Ты часто звучишь сюрреалистично.
— Тише, тише! — прошипел я. — Слушайте.
Телевизионный комментатор уступил эфир каналу НАСА, и бесстрастный голос начал обратный отсчёт. Тридцать секунд. Двенадцать заправленных ракет готовы к пуску. Двенадцать ракет взлетят вместе! Такой размах по плечу только НАСА. Подобное предприятие до сих пор считалось безрассудным, непрактичным и крайне небезопасным. Но времена меняются, целесообразность оценивается с иных позиций.
— Почему их надо запускать одновременно? — спросила Диана.
— Потому что… — начал Джейсон, но передумал. — Подожди. Смотри.
Двадцать секунд. Десять. Джейс встал и опёрся на балконные перила. На всех балконах отеля люди. Люди внизу, на пляже. Тысячи голов и линз устремлены в одном направлении. По оценкам прессы, к мысу съехалось около двух миллионов человек. Полиция сообщила о сотне с лишком украденных бумажников. Двое погибших от ножевых ранений, пятнадцать покушений на убийство, одни преждевременные роды. Ребёнок, четырёхфунтовая девочка, увидела свет на рабочем столе кулинарного центра «Блинчики разных народов» в Какао-Бич.
Пять секунд. Телевизор в номере замолк. Воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая лишь еле слышным жужжанием видеоаппаратуры.
И тут океан взорвался заревом. Запуск одной ракеты, даже самой малой, всегда оставался зрелищем впечатляющим. Что же говорить об одновременном пуске дюжины гигантов! Плавучие платформы высветились в огненном выхлопе решётчатыми небоскрёбами, чтобы почти тут же скрыться за густой туманной завесой, взметнувшейся со вскипевшей поверхности океана.
Двенадцать столбов белого огня, разделённых промежутками в милю, вонзились в небо, подсинив его черноту. Толпа на пляже издала воодушевлённый вопль, смешавшийся с рёвом твердотопливных ускорителей, леденящий кровь в жилах. Люди кричали не просто потому, что им продемонстрировали эффектное зрелище. Конечно же, каждый из двух миллионов собравшихся там, на пляже, видел раньше пуск ракеты, хотя бы по телевидению. Не внешняя эффектность и громовой грохот вызвали этот единодушный восторг. Главным воодушевляющим фактором оставалась цель пуска, его мотивация. Мы несли знамя земной жизни на Марс, мы бросили вызов самому «Спину».
Ракеты поднимались, а на прямоугольном экране телевизионного приёмника я увидел, повернув голову назад, пуски с китайских и российских космодромов. Хищный горизонтальный свет попятился под напором ночи. Звук рассеялся в песке, в бетоне, в перегретой солёной воде. Мне показалось, что ноздри щекочет перегар ракетных двигателей, выплеснутый на сушу прибоем, кошмарно-притягательный запах фейерверка.