В последующие дни Конни редко его видела. Он занял спальню чуть дальше по коридору. Она слышала, как он бродит по ночам, но когда утром спускалась к завтраку, его уже не было. На рассвете, кормя Викторию, она видела в окно его удаляющуюся фигуру. Часто он весь день отсутствовал, возвращался лишь с наступлением темноты и сразу уходил к себе.
– Дай ему время, Констанс, – говорил Жак. – Горе надо пережить.
Конни это понимала, конечно, но день шел за днем, Эдуард, похоже, не собирался выходить из отчаяния, и ее терпение начало иссякать. Просто невыносимо хотелось домой.
Теперь, наконец-то ни от кого не прячась, она могла уехать в Англию, к мужу, и впервые за четыре года самой распоряжаться собственной жизнью.
Но как бросить Викторию, если Эдуард, который никак не придет в чувство, не хочет принять ответственность за девочку на себя? Конни первой взяла ее на руки – истерзанная Софи ни разу даже ее не поцеловала – и с той минуты полностью посвятила ей себя.
Конни перевела взгляд на личико девочки, унаследовавшей материнскую красоту. Конечно, поначалу она волновалась, что дитя унаследует и слепоту матери, но голубые глазки Виктории живо следили за всяким ярким предметом, которым Конни махала перед ее личиком. А недавно она научилась улыбаться и прямо-таки расцветала, когда Конни подходила взять ее из кроватки. От одной мысли, что девочку придется оставить, сердце Констанс почти останавливалось. Заменив ей мать, Конни испытывала такую нежность к ребенку, что порой даже пугалась, – и молилась, чтобы у них с Лоуренсом поскорее родились дети…
Так прошла неделя. И вот Конни решилась на разговор. Заслышав утром, как Эдуард спускается по лестнице, она с Викторией на руках вышла на лестничную площадку.
– Прости, Эдуард, но нам нужно поговорить.
– О чем? – холодно спросил он, обернувшись.
– О том, что война уже почти кончена. У меня есть муж. У меня есть своя жизнь. Мне нужно домой, в Англию.
– Ну так поезжай, – равнодушно пожал плечами он и шагнул на следующую ступеньку.
– Эдуард, стой! А как же Виктория? Ты должен распорядиться, чтобы за ней был присмотр, когда я уеду. Наверное, надо нанять няню. Я помогу тебе подыскать кого-нибудь.
Услышав это, Эдуард остановился.
– Констанс, я хочу, чтобы ты прочно усвоила: этот ребенок меня ни в малейшей степени не интересует. Этот ребенок, наряду с его мерзавцем-отцом, причина того, что Софи с нами нет.
Конни остолбенела.
– Но послушай, ты не можешь не понимать, что ребенок не виноват! Ни в чем! Невинное дитя, она не просилась на этот свет. Я… да в конце концов, ты ей родной человек, и вся ответственность за нее – на тебе!