Повезло со мной? Я почувствовала, как лицо заливает краска. Никто и никогда не говорил мне такого.
— Мы говорили о тебе.
Матвей внимательно наблюдал за моей реакцией. Я — за его.
— Ты его затмеваешь. Потянет за собой, и упустит. Ты перестанешь развиваться.
Затмеваешь…
Не верю. Здесь что-то не так.
Потянет за собой, и упустит.
За кого он меня принимает? За тряпичную куклу?
Матвей подкинул мне еще тесты. Страниц было больше, и заняло это примерно полчаса. Он ввел ответы в ноутбук, удовлетворенно хмыкнул и пригласил посмотреть.
Какие-то графики, стрелка шла вниз, а сбоку результат: минус три.
Я оперлась о стол, чтобы лучше видеть. Рядом с цифрой стояло обозначение — «профессионализм». Профессионализм минус три?
— Увольнение?
Я посмотрела на Матвея и смутилась. Его глаза были слишком близко, он сам был слишком близко. Я поспешно вернулась на свой стул по другую сторону стола.
— Знаешь, когда я заполнил эти тесты, у меня результат был хуже. Минус семь. Открою секрет: значение должно быть положительным. Желательно, выше шести, что редкость, тогда можно считать, что человек компетентен и может оставаться при прежних обязанностях.
— Значит, увольнение.
Матвей отрицательно качнул головой.
— Ты слушала, что я говорил? Не спеши. Я тоже был в шоке, пока не узнал второй секрет. Отрицательное значение бывает еще реже, чем шестерка. Это значит одно: человек перерос свою должность. Он не просто с ней справляется, он в ней маэстро. Но пришло время подниматься вверх. Если этого не сделать, число очень скоро станет положительным, а вот сам человек погрязнет в рутине и отвращении к тому, что делает. Людей типа меня и тебя нельзя оставлять в компании… в той же должности. Компания должна их или повысить или…
— Все-таки, увольнение… — закончила я.
Матвей кивнул. Потом поднялся и, бросив в дверях: «Мне пора», вышел.
Я осталась тет-а-тет с обреченностью.
В кабинет заглянули заинтригованные девчонки, в первом ряду зрителей — Андреевна. Узнав о сути нашего разговора с регионалом, пожали плечами и ушли в другой кабинет.
К обреченности прибавилось одиночество.
Примерно через часик Андреевна вернулась и сказала назидательным тоном:
— Я все понимаю: увольнение, но сегодня придется отработать. Накладные надо делать, иначе завтра отгрузки не будет.
Завтра и меня здесь не будет, но, видимо, я значила меньше для фирмы, чем накладные. Следом за Андреевной в кабинет заглянули девчонки, бросили сухое «пока» и ушли.
Обреченность, одиночество, а на горизонте маячило предательство…
Хотелось плакать, но для жалости не было времени. Я старалась как можно скорее выбить накладные и вернуться домой. Укутаться с ног до головы, включить радио, уснуть — верх счастья. За дверью офиса слышался женский и мужской смех — дальнобойщики развлекались, а так тишина полная.