Сказал таким тоном, что вряд ли комплимент, и я тут же себя одернула: с какой стати ему делать мне комплименты? Констатация факта. Да, похудела. И вообще, я безумно устала от всего. От его присутствия тоже.
— Хорошо, теперь к делу: составим отчет и я поеду.
Составление отчета заняло около часа — все цифры хранились в памяти. Антон сверил мои данные с теми, что ему предоставил Леонид Михалыч.
— Любопытно. — Посмотрел в глаза. — До встречи?
Какой? Хотелось спросить, очень, и чтобы не ляпнуть, я даже язык прикусила, и так и сидела, пока Матвей не ушел.
Захотелось тоже выйти куда-то, вырваться, сбросить с себя окончательно странные мысли о том, о ком думать не полагается.
Я взяла пляжную сумку и открыла дверь. У порога, видимо, уже по привычке, с видом побитой собаки, сидел Артем.
— Я соскучился, — проскулил он. — Сильно.
Впервые заметила, как часто в словах Артема фигурирует "я". И вообще забавно. Бросил, ограбил, вернулся с извинениями…
— Скажи, — Артем посмотрел на меня с ненавистью, — зачем ты меня приворожила? Я хочу освободиться. У меня другая жизнь, понимаешь? Без тебя.
И снова: я, я, я…
— Ты с ней совсем идиотом стал. Поднимайся.
Пляж придется перенести. Привет, прошлое! Провела на кухню, спросила, хочет ли есть — быстро кивнул, словно боясь, что передумаю. Жадно пьет чай, бутерброд с докторской исчезает с удивительной скоростью… Мы снова вдвоем, на кухне, но если бы раньше…
В сторону философию!
Чуть раньше…
Его пальцы дрожат, запах какой-то странный. Слишком много курит и врет, что бросил?
Врет. У Артема нет силы воли. Не было.
— А ты изменилась.
Какая банальность.
— Ты уже говорил, — плачу той же монетой.
— Я помню все, что тебе говорил. Это я говорю впервые. Потому что вижу тебя такой впервые, потому что сейчас ты меня не любишь.
Мне хотелось, чтобы бутерброд застрял в его горле, и он подавился, хотелось, чтобы захлебнулся чаем — только бы замолчал, не тревожил осколки прошлого.
— Может, я и раньше тебя не любила — ты ведь не знаешь.
Он усмехнулся.
— Знаю.
— Твоя мама считала…
— Я прекрасно знаю, что она там считала, — перебил с раздражением в голосе.
— Она и сейчас так думает.
Мальчик становится прежним: самоуверенным, жестоким, избалованным.
— И она знает, что ты у меня? — держи и ты осколочек!
— Нет, ей бы это не понравилось.
Осколок метнулся в мою сторону. Казалось бы, какая теперь разница, но слова задели. По-прежнему не вхожу в число завидных невест для ее сына? Пусть спит спокойно. И не желаю входить.
В королевстве снобов и без меня не гладко. Прекрасное подтверждение тому — предыдущий звонок королевы.