Тщательно исследовал все закоулки. Как лайка, обнюхал полотенца, наволочку на подушке, тая дыхание, снял длинный, каштаново-рыжеватый волос, рассмотрел его у окна, долго потом думал, что с ним делать. Слона, как водится, заметил в последнюю очередь. Мыл руки в ванной комнате, поднял глаза и прямо перед собой, на туалетном зеркальце, увидел три огромных восклицательных знака, жирно прорисованных ярко-алой губной помадой.
Да-да, конечно, потом, после «того самого», она принимала душ и оставила этот вопль восторженной души. Но кому он предназначался? Тому парню, ее партнеру? Чтобы он зашел в ванную после нее и увидел? Но какой смысл? Разве не проще и естественнее передать свою благодарность любовнику непосредственно — словом, объятием, нежностью?
А что, если эти знаки предназначались мне? Слегка закружилась голова, как тогда, на зимовке, когда меня свалила пневмония и я, закашлявшись, первый раз ощутил вкус собственной легочной крови на языке. Соленый и нутряной.
Что, если таким образом она говорила мне свое «спасибо», свидетельствовала свой восторг, подтверждала, что пережитое ею стоит того, чтобы отбросить все докучливые мысли и сомнения? И просто жить, жить, жить — бурно и страстно, уповая на свет, молодость и радость, как на высших судий?
Повалился на кровать и долго лежал в каком-то ступоре, заснул прямо в одежде, проснулся, словно поднятый откровением. Глядя в темноту комнаты, которой отныне мы обладали вместе, вдруг абсолютно отчетливо понял, что теперь, именно теперь, она мне не чужая. Что я в ответе за нее. Что у меня нет ближе и роднее человека.
Подошел к окну, долго и пристально смотрел на освещенный уринным светом фонарей снег под окном. Очень хотелось позвонить ей и сказать что-нибудь. Например, что я на нее совсем не обижаюсь и все приемлю, как есть. Проклял себя за то, что так и не удосужился купить телефон, что так и не научился посылать эсэмэски, что я вообще страшно несовременный человек. Потом сообразил, что сейчас — третий час ночи, что в это время не звонят, да и нужен ей мой звонок, как собаке лишний репей на хвосте…
А вдруг нужен?
На 23 февраля она подарила мне музыкальный центр — пластиковую коробку с лампочками и циферблатами, в которую можно вставлять компакт-диски и слушать музыку. Я, конечно, понимал, что пользоваться этой штукой предстоит в основном не мне — какой из меня меломан! — а ей с ее друзьями, когда они в очередной раз будут здесь обретаться. Но все равно был ошеломлен, настолько дорогой и фешенебельной была в моем представлении эта штука. Пытался отказаться. Ирина, смеясь, отнекивалась: