Доминик уже не сдерживал слез, и Кейт почувствовала странную легкость, словно то, что ее сын плакал, как-то могло облегчить его страдания.
Она нагнулась через стол — всего лишь пара дюймов, но для нее и ее сына это расстояние казалось световыми годами. Кейт взяла большую ладонь Доминика и положила на свою ладонь. Она почувствовала, как кончики его пальцев согнулись; такое незначительное движение, но сколько смысла оно имело для нее. Они сидели в тишине. Наконец Доминик перестал всхлипывать и задышал ровно. Для этого разговора у них было очень много времени. Когда Доминик заговорил снова, его голос стал спокойнее, тише.
— Ты сделала это с нами, мама. Я виню не только тебя, папа тоже хорош. Вы оба лгали, оба превратили все наше существование, все наше детство в одну большую ложь.
Кейт вспомнила мучительные слова Лидии, на том конце провода, за много миль отсюда: «Вся моя жизнь и люди, которым я доверяла, — это все оказалось притворством».
Но Доминик не желал останавливаться.
— Я вспоминаю те времена, когда мы сидели за столом, папа шутил и болтал, а ты улыбалась, жаря на сковороде чертов бекон; всего за час до… И кто из вас был более искусным актером, мама? Не уверен. Я знаю, что это начал папа, обращаясь с тобой, как с дерьмом. Но закончила-то все ты, и я не могу решить, что хуже. Тебе-то хорошо, ты снова стала Кейт Гавье. А я так не могу, не могу стать Кейт Гавье. Я по-прежнему Доминик Брукер. Я представляюсь и вижу, как мои новые знакомые обдумывают услышанное, пытаясь понять, почему это имя знакомо… И затем их глаза расширяются, когда они понимают, с кем имеют дело. Ах да, Брукер. Отпрыск подонка по имени Марк и психички по имени Кэтрин. А ты еще спрашиваешь, есть ли у меня девушка? Как ты сама-то думаешь? Интересно, как бы выглядело тогда знакомство с родителями? Да у меня шансов никаких нет, черт подери.
— Прости, Дом, — ответила Кэтрин, словно на автопилоте.
— А потом ты исчезла. Сначала в тюрьму, а затем сюда. Занялась проблемами других, чтобы не пришлось иметь дело с собственными детьми. Как будто нас с Лиди больше нет.
— Дом, вы с твоей сестрой всегда значили для меня больше всего на свете; вы были единственным в моей жизни, что действительно имеет значение. Вы — та причина, по которой я продолжаю жить. Я люблю тебя и Лидию больше, чем ты можешь себе представить, намного больше. Я от тебя не пряталась! Я тебя ждала. Каждую минуту каждого дня и с каждым вдохом я думаю о том, как могла бы увидеть тебя, или быть рядом с тобой, или связаться с тобой, не причинив тебе еще больше боли…