Однако подпольная деятельность для него не имеет смысла, да и эмоционально она ему не по душе. Но чувствуется, что он создан для чего-то, что требует большого напряжения душевных сил.
Он считает, что стал контртеррористом только под влиянием патриотических настроений, достигающих высокого накала в израильском обществе на всех уровнях: в кибуце, в армии, в семье. Я не сомневаюсь в том, что какую-то роль эти настроения действительно сыграли в его решении. Я полагаю также, что финансовое вознаграждение действительно для него значения не имело, и я убежден, что Авнер не испытывал удовлетворения, совершая насилие и лишая кого-то жизни.
На мой взгляд, его выбор профессии был связан с особенностями его характера. По своей природе он человек авантюрного склада и для внутреннего равновесия элемент опасности в жизни был ему просто необходим. (Среди людей, близких ему по характеру, встречаются парашютисты, гонщики, альпинисты и т. п.) К тому же Авнер был честолюбив, а других способов себя проявить не видел — особых талантов или способностей в какой-либо конкретной области у него не было.
Человек, который создан, чтобы выделяться из толпы, человек, которому необходимо жить в обстановке постоянного напряжения или опасности, чтобы обрести душевное равновесие, не теряет этих качеств даже если в силу обстоятельств вынужден изменить образ жизни. Иногда случается, что он теряет мужество и веру в свое дело. Если это чувство возникает в очень молодом возрасте, оно становится еще более острым.
Что касается Авнера, то его стремление рассказать обо всем пережитом, на мой взгляд, объясняется главным образом потребностью пережить все заново. Он уверяет, что никогда не испытывал личной ненависти по отношению к людям, которых убил сам или помог убить. Но и сейчас считает, что их физическое уничтожение было вопросом чести и диктовалось необходимостью.
Он настаивает на том, что решение организовать его группу и направить ее в Европу для осуществления определенного плана мести было и справедливым, и целесообразным. По первому пункту у него вообще нет никаких сомнений. Насколько же целесообразной в действительности оказалась их миссия, он судить не берётся.
Рассказывая о своей работе, Авнер отдает отчет в том, что его группе не удалось ликвидировать терроризм как таковой или хотя бы способствовать уменьшению напряженности и ненависти в мире. С другой стороны, он убежден, что, не будь уничтожены Звайтер, Хамшари, аль-Кубаиси и другие, число жертв террористов и в Израиле, и в Западной Европе было бы в семидесятых годах значительно большим.