Машина ехала вдоль улицы Хамасгер. Затем свернула на восток, на шоссе, минуя дорогу Кибуц Галует.
— Мы едем в Иерусалим, — сказал Замир.
Авнер кивнул. Задавать вопросы не имело смысла. Скоро и так все выяснится. Может быть, он в чем-нибудь провинился? Но в таком случае его вина должна была граничить с преступлением, чтобы сам Замир этим заинтересовался. «Нет, этого не может быть, — подумал Авнер. И успокоился.
Этим субботним утром шоссе на Иерусалим было пусто. Когда они выезжали из Тель-Авива, сентябрьское солнце пекло вовсю. Через полчаса дорога пошла вверх по холмам, окружающим Иерусалим, и стало заметно прохладнее. Авнер любил эту дорогу, петляющую по иерусалимским холмам через прореженные леса, мимо ржавого цвета скал. Этот мягкий и сухой воздух напоминал ему летние дни в Европе. Там и сям вдоль шоссе виднелись груды обломков «сандвичей» — бронированных самодельных грузовиков, которые когда-то, в дни Войны за независимость сопровождали транспорты, поддерживающие связь между Иерусалимом и всей остальной частью страны. На дорогах, проходящих по вражеской арабской территории, они часто подвергались атакам партизан. В стране сохранилось множество таких «памятников». Израильтяне давно к ним привыкли и не обращали внимания. Но Авнер на эти «памятники» всегда реагировал болезненно.
Замир держался дружественно, но казался чем-то озабоченным. Они почти не разговаривали. Но об отце он Авнера спросил. Авнер уже к этому привык. После ареста и суда над ним, отец стал знаменит, пожалуй, не менее, чем Эли Коген. О его заслугах перед Израилем был опубликован целый ряд статей. Даже книга о нем вышла, хотя писатели мало что знали о его частной жизни и еще меньше о его личных переживаниях.
Отец был известен не под своим именем, которое носил, живя в Реховоте. Да и Авнер, будучи в армии, свое имя поменял.
На вопрос Замира он ответил:
— Спасибо, хорошо. Хотя со здоровьем, конечно, не блестяще.
Генерал кивнул.
— Скажите ему, что я интересовался… Скажите ему еще, что я на этих днях заеду к нему повидаться.
— Он будет рад, — вежливо ответил Авнер, хотя понятия не имел, так ли это. Ведь под таинственными «они», на которых отец зловеще намекал, мог иметься в виду и Цви Замир.
Остаток пути они молчали. Все расстояние между Тель-Авивом и Иерусалимом, через узкую полосу территории Израиля при хорошей езде можно было покрыть приблизительно за час. В эту субботу они его проехали меньше чем за час. Еще не было десяти, когда они въехали в окрестности Иерусалима и остановились перед каким-то зданием.