Теперь, когда две коммунистические сверхдержавы противостоят друг другу открыто и прямо, Югославия существует лишь как эпифеномен гораздо более важного мирового соперничества. В этом, безусловно, проявился один из многих парадоксов титоизма. Он возник как результат одного из главных просчетов Сталина и продолжал противодействовать советскому «великодержавному шовинизму» вплоть до смерти Сталина в 1953 году. В дальнейшем, вплоть до сегодняшнего дня, он терпеливо и успешно стремился достигнуть договоренности с преемниками Сталина. Многие из его прежних антисоветских отравленных стрел теперь используется китайскими коммунистами. Однако вместо того, чтобы стать «титовцами», китайцы сделали антититоизм своим главным воинственным кличем в их соперничестве с русскими за руководство мировым коммунистическим движением. Итак, расширение китайско-советского разрыва повлекло за собой улучшение советско-югославских отношений.
Формулы марксизма-ленинизма оказались крайне ненадежным путеводителем в джунглях коммунистической политики. Тито, Хрущев и Мао клялись именами Маркса и Ленина, но в то же время брали аргументы для взаимного поношения из писаний все тех же «отцов-основателей». Следовательно, силы, определяющие общую историю коммунизма, нужно искать за пределами идеологии. В нынешнюю эпоху напряженности в китайско-советских отношениях, повсеместного внутрикоммунистического расчленения и новых признаков народных волнений в Восточной и Центральной Европе трудно предсказывать будущее. Вместо этого лучше рассмотреть некоторые из основных проблем титоизма в оставшуюся часть 60-х годов.
Некоторые проблемы советско-югославских отношений по-прежнему не решены и в любой момент могут встать во всей своей остроте. Официальные связи Югославии с Организацией Варшавского договора и с СЭВом все еще неопределенны, а программа СКЮ еще не получила открытого одобрения Москвы. Хотя «титоист» Хрущев и «хрущевист» Тито и нашли основу для взаимопонимания, преемники Хрущева, стремясь к примирению с Пекином, могут счесть возможным принести Югославию в жертву, что в свою очередь может ввести наследников Тито в искушение изменить титоистский курс.
Развитие отношений между Югославией и другими «парадными демократиями» тоже нельзя предсказать. Теперь, когда Советский Союз дает своим сателлитам большую внутреннюю свободу, «титоизм» как таковой утратил немалую долю своего престижа. Пережитки сталинизма, новые планы СЭВа в области интеграции и внутренние осложнения в самой Югославии привели к тому, что титоизм стал менее привлекательным для Восточной Европы. Присоединение Тито к внешней политике русских и активизация отношений между Югославией и коммунистическими странами и партиям» (кроме Албании) поставили Югославию в положение, отличное от того, в котором она находилась, когда сопротивлялась Сталину или спорила с Хрущевым. Восточноевропейские режимы, быть может, попытаются маневрировать в своих отношениях с Москвой или даже позволят заманить себя на позиции, более близкие Пекину. Это в свою очередь может осложнить их отношения с Белградом.