Пьяная красотка, разобрав, что голос женский, вырвала из моей руки трубку. На попытки объясниться она просто оторвала трубку от телефона. Я ругнулся, но Лариса как ни в чем не бывало вывела меня на круг и сразила наповал совершенным исполнением танца живота. И не только меня.
— Классно! — орал Игорь.
— У, у, у! — Женька неуклюже пытался пристроиться сзади к верткой фигуре красавицы.
Обаяние Ларисы всегда распространялось и на женский пол, она считалась у них лидером, несмотря на возраст. Мужчин к ней не ревновали, а восхищались тем, что может увести любого.
Я тоже присоединился к кружку зрителей, чтобы не мешать эротическому танцу.
И тут прилично подпитый Игорь восторженно шепнул мне на ухо:
— Какова! Эх, жаль, имел с ней только раз!
— Ты врешь! — развернулся я к нему.
— Вру, вру, Вадик! — поспешно ретировался приятель. И добавил: — Я только хотел, но ничего не было.
Однако пьяное признание ударило мне в виски, и я схватил танцорку за руку:
— Хватит скакать, а то еще кто-нибудь трахнет!
Она все сразу поняла и с ненавистью обожгла Игоря взглядом.
— Болтун, — произнесла негромко, но веско.
И тут я понял: было.
В комнате повисло напряженное молчание.
Ситуацию спас Фаукат:
— Да я давно знаю — Игорь трепло, не обращай внимания!
— Трепло, трепло, — поторопился согласиться парень, согнувшись пополам. При росте метр девяносто он и так был худой и сутулый, теперь же вся его поза выражала полное смирение, и мой боевой настрой улетучился.
Лариса произнесла сакраментальное:
— Мы хотим отдохнуть. — И толпа с улюлюканьем, опрокидывая на ходу рюмки на посошок, покинула наше гнездо.
Марина ушла с Сашкой последней, произнеся нараспев:
— Ты, Вадик, не обижай Лару, у нее ранимая душа. — И добавила, глянув на подругу: — У этой крутой кобылицы.
Я не знал, смеяться мне или плакать, но ночь помирила нас.
Мы приземлились в Ростове, там надо было сделать пересадку, ехали мы к родителям Ларисы. Она надела в дорогу светло-голубой костюмчик с короткой юбкой в обтяжку, все мужики таращились на ее гордое, красивое лицо — юное и одновременно женское, окончательно оформившееся, без подростковой неясности черт, притягательное и надменное от чуть тяжелого подбородка.
Самцы облизывались на выпуклости юниорки и ее длинные загорелые ноги. Все были не прочь побывать между них, это прямо читалось на лицах кобелей и раздражало меня.
Мы сидели в зале, ожидая рейс на Волгодонск, красавица прикорнула на моей груди, выставив вперед обольстительные конечности. Вдруг она встрепенулась и прошептала мне на ухо:
— Смотри, что он там делает?