– Младший лейтенант Воронина. Маша достала документы.
– Извините, товарищ младший лейтенант – виноватым голосом после секундной паузы произнес сержант Пилипенко, возвращая Маше удостоверение.
– Мы то думали, что это немец, потому и стреляли. Вы как, не ранены?
– Нет, нет, все в порядке – Маша улыбнулась.
– Тогда пойдемте здесь недалеко наш санбат стоит, оттуда к своим и уедете.
И действительно, через какие-нибудь 10 минут ходьбы Маша и сопровождающие ее бойцы оказались в расположении укрытого в лесу полевого госпиталя. Здесь у Маши еще раз проверили документы и отправили на медосмотр. Так, на всякий случай, мало ли что. Но все оказалось в порядке. Довольная таким поворотом событий, Маша тут же поинтересовалась возможностью добраться до своего аэродрома. Но с этим пришлось подождать. Весь имеющийся транспорт был занят на перевозке раненых, и места для нее не нашлось, к тому же надвигалась ночь, а плутать по темным дорогам, ища попутные машины – удовольствие не большое. Легко можно заблудиться. Вот поэтому, несмотря на все свои вполне обоснованные опасения отстать от авиаполка в случае очередной смены аэродрома Маша была вынуждена остаться на ночь в полевом госпитале. Утром ее разбудил сержант Пилипенко. В тыл, как раз шла машина. Быстро собравшись, Маша забралась в кузов и, наконец, поехала.
Ехать пришлось долго, несколько раз меняя попутки. В результате до своего аэродрома она добралась только под вечер. На КПП, кроме часового, был как раз майор Зябликов. Увидев Машу, комполка бросился к ней, крепко обнял и поцеловал.
– Машенька, прошептал он – живая. Но как? Я же сам видел, что у тебя парашют не раскрылся. Сто лет теперь проживешь. Мы ведь на тебя уже похоронку написали.
– Ну это, вы Борис Васильевич, поспешили – ответила Маша, освобождаясь из объятий своего командира. – А с парашютом у меня все было в порядке. Просто я в затяжной прыжок ушла, чтобы меня, как Федю, в воздухе Мессера не расстреляли.
– И правильно сделала. Похвалил ее комполка.
– Так оно безопаснее. Если бы все, как ты, не только летать умели, но и с парашютом прыгать, потерь было бы меньше.
– А вчера много потеряли? Спросила Маша.
– Семерых. Вздохнул Зябликов. Вернее теперь уже шестерых. Тут же поправил он себя. – Но это уже не важно. Нас сегодня утром бомбили, причем очень серьезно. Так что все, считай, нет больше полка. В ближайшие день-два отправимся на переформирование и хватит о грустном, пойдем на КП, рапорт напишем, что и как было.
Приказ на переформирование пришел на следующий день, а ближе к вечеру на летное поле, которое к тому времени уже привел в порядок батальон БАО, засыпав воронки от бомб, приземлились транспортные ПС-84 – военный вариант ЛИ-2. Весь оставшийся в живых личный состав потянулся к транспортникам. Маша, прихватив вещмешок, тоже заняла свое место на жесткой скамейке, расположенной вдоль бортов самолета. Механики ПС-84 закрыл дверь, транспортник запустил мотор, взлетел и взял курс на юго-восток в направлении Нижнего Новгорода. В этом времени город Горький. Там, как успела узнать Маша, находился авиазавод, производивший истребители ЛаГГ-3, которыми и предполагалось перевооружить их авиаполк после пополнения и переучивания на новые машины.