Карина сердито тряхнула головой. Не время сейчас уходить в мысли о том, что могло быть, да не случилось. Работать нужно, не теряя ни минуты, вот что. Бросив быстрый взгляд через плечо, она увидела Генри, он наблюдал за ней, стоя на палубе. В обманчивом лунном свете трудно было понять выражение красивого лица юноши, но для себя Карина решила, что думает он сейчас тоже об отце — своем отце, на которого, как он считает, море наложило проклятие.
На самом деле в этот момент Генри думал не о своем отце.
г
Его внимание было приковано к далеким вспышкам молний. Слишком уж правильным был узор, который рисовали эти молнии, таких узоров в природе не бывает. А если так, то эти молнии могут означать только одно...
Пройдя по палубе, он наткнулся на Джека Воробья. Капитан «Умирающей чайки» спал прямо на досках, не выпуская из руки недопитую бутылку рома. Генри толкнул его. Джек всхрапнул, но не проснулся. Генри снова потряс его — уже сильнее, но с тем же результатом. Оглянувшись по сторонам, Генри заметил ведро с грязной водой, забытое кем-то из матросов, драивших палубу. Генри взял ведро, поднял его повыше и вылил на Джека.
Вот теперь пират проснулся и даже попытался подняться на ноги, крича в ужасе:
— Что ты делаешь? Зачем? Я по нечетным неделям не моюсь!
— На море посмотри, — сказал ему Генри, указывая пальцем на вспышки молний. — Салазар близко!
Джек посмотрел в ту сторону, куда указывал палец Генри, затем перевел взгляд на юношу и спросил, шевельнув бровью:
— И ради вот этого ты меня посмел разбудить?
Он хорошенько приложился к бутылке и вновь начал укладываться на палубе.
Генри с трудом подавил стон. Он начинал понимать, почему отец всегда предупреждал, чтобы он держался подальше от Джека Воробья. Насколько успел узнать сам Генри, этот пират был алкоголиком, предпочитавшим всем остальным напиткам дрянной, но забористый ром, а еще обладал удивительной способностью ничего не делать, странным образом извлекая из этого для себя немалую выгоду.
— За нами охотятся мертвецы, а ты ничего не делаешь! — выкрикнул, наконец, Генри, окончательно потеряв терпение.
— Ничего? — ответил Джек. — Как это ничего?
— Ты только пьешь и спишь, — обвиняющим тоном заявил Генри.
— Вот именно, — с гордостью кивнул Джек. — То есть делаю два дела сразу.
Генри понял, что с него довольно. Необходимо как-то достучаться до проспиртованных мозгов Джека, расшевелить его. Он поднял лежавшую на палубе саблю и попытался приставить ее к груди Джека. Стальной клинок оказался намного тяжелее, чем ожидал Генри, и дрожал в его руках.