— Да ведь вы сами, конечно, не думаете, — раздраженно говорит Вилли, — что мы сядем за парты рядом с детьми, которые не были солдатами, и будем умненько поднимать руки, спрашивая у господина учителя разрешения ответить на вопрос. Мы друг с другом не расстанемся.
Только теперь мы видим по-настоящему, как все это смешно. Годами нас заставляли стрелять, колоть и убивать, а тут вдруг возникает важный вопрос: из какого класса мы пошли на войну — из шестого или седьмого. Одни из нас умели решать уравнения с двумя неизвестными, другие — всего с одним. А теперь это должно решить нашу судьбу.
Директор обещает похлопотать, чтобы добиться для фронтовиков специальных курсов.
— Ждать нам некогда, — коротко объявляет Альберт Троске. — Мы сами возьмемся за это дело.
Директор ни словом не возражает; молча идет он к двери.
Учителя следуют за ним. Мы тоже расходимся. Но прежде, чем покинуть зал, Вилли, которому не по нраву, что вся эта история прошла слишком гладко, берет с кафедры оба цветочных горшка и швыряет их об пол.
— Никогда не мог терпеть этих овощей, — мрачно заявляет он.
Лавровый венок он нахлобучивает Вестерхольту на голову:
— На, свари себе суп!
Дымят сигары и трубки. Мы, семинаристы, собрались вместе с гимназистами-фронтовиками на совещание. Нас свыше ста солдат, восемнадцать лейтенантов, тридцать фельдфебелей и унтер-офицеров.
Альвин Вестерхольт принес с собой старый школьный устав и читает его вслух. Чтение подвигается медленно: каждый раздел сопровождается хохотом. Мы никак не можем себе представить, что вот этому мы когда-то подчинялись.
— Кто-кто, Альвин, а ты бы лучше вел себя потише, — говорит Вилли. — Ты скомпрометировал своего классного наставника больше всех. Подумать только: значится в списках убитых, удостаивается трогательной речи расчувствовавшегося директора, тот чествует его как героя и примерного ученика, и после этого у Альвина еще хватает наглости вернуться целым и невредимым! Старик здорово влип с тобой. Ему придется взять назад все похвалы, которые он расточал тебе как покойнику. Ведь по алгебре и по сочинению ты несомненно так же слаб, как и раньше.
Вестерхольт невозмутимо продолжает чтение устава:
— Параграф восемнадцатый: «Все воспитанники данного учебного заведения обязаны зимой с половины седьмого, летом — с семи находиться дома. На пребывание вне дома (посещение гостей или другие обстоятельства) требуется предварительное разрешение. Пребывание воспитанников с означенного часа на дому проверяется еженедельно контрольными посещениями классных наставников».