На берегу озера стояли рядком причудливые деревенские баньки.
Одна из них, древняя, построенная невесть когда, топилась. Около нее замерли два суперсовременных автомобиля — «Мерседес-600» и джип «Лексус». Дюжие молодцы, явно охранники, доставали из джипа напитки и провизию и сгружали их на стол.
В тесном предбаннике раздевались три закадычных друга — президент банка Павел Судаковский, директор заповедника Александр Савельев и академик медицины Антон Каштанов.
— Все-таки ты порядочная свицья, Тошка! — обругал друга Павел. — Почему про эти злосчастные два миллиона я должен узнавать из газет?
— Ты нас, Антон, обидел! — прогудел Александр.
— Ребята, просто я не хотел вешать на вас мои неприятности.
Судаковский полез в карман пиджака, который он уже успел снять, и достал оттуда конверт.
— Возьми, балбес, и не потеряй!
— Что это? — не понял Каштанов.
— Чек на два миллиона, внеси их в твой бездарный фонд!
— Не возьму! — наотрез отказался Антон Михайлович.
— Ты охренел? — изумился Савельев, а банкир искренне возмутился:
— Почему не возьмешь?
— Павлик, большущее тебе спасибо, — растроганно сказал хирург, — но я не могу принять деньги!
Александр тяжко вздохнул:
— В первый раз вижу такого идиота!
Глаза у Каштанова стали больными:
— Ребята, если я верну эти миллионы, значит, я их украл, иначе откуда я их надыбал?
— Будь ты проклят, чистюля! — в очередной раз выругался Павел.
— Павлик, — взмолился хирург, — если ты действительно хочешь сделать доброе дело… внеси сам, от имени твоего банка, мы будем тебе по гроб благодарны!
— Ты, Тошка, неисправим, — сдался банкир.
В доме отдыха, в комнате Джекки, Владик поднял восстание:
— Не отдам!
— Здесь я командую! — напомнила Джекки.
— Ты хочешь припрятать эту кассету, я понимаю. Все потому, что ты влюблена в него, как кошка!
— Отдай кассету, ты не имеешь права ею распоряжаться!
— Как ей распорядиться, рассудит руководство канала. А сам я сейчас же уезжаю в Москву.
Джекки насмешливо улыбнулась:
— Уступаешь меня сопернику?
— Джекки, но я же лучше его! И я тебя люблю давно! А кассету все равно не отдам!
Напарившись и наплававшись в озере, разнеженные, благодушные дружбаны осматривали стол, роскошно накрытый охранниками и внесенный ими в предбанник.
— Ух ты! — воскликнул Каштанов. — Павлик, твои гаврики хапнули винный магазин?
— Это с твоей стороны, Павел, хамство, — грустно вздохнул Александр. — Мне же ничего этого нельзя. Я уже свое выпил.
— Мне тоже врачи категорически запретили! — вздохнул в ответ Павел. — При том лекарстве, которым меня пичкают, исключено. Могу только облизываться!