Адель тихо заплакала в машине, а влюбленный врач готовился к худшему для него исходу.
— Выходите из машины! — грозно приказал швейцарский полицейский.
Люди в черных костюмах грубо посадили Адель в вертолет, не дав проститься с ее любимым доктором, но в последнюю секунду ей все же удалось прокричать, что доктор ни в чем не виноват, что она использовала его, чтобы сбежать от них, а он наивно поддался ее женскому обаянию и пошел у нее на поводу.
— Не пори чушь, Адель! Садись в самолет и молчи! Мы с тобой позже поговорим! — приказал ей капитан Никитский, направляясь к машине итальянского доктора.
«Проучить бы докторишку как следует! Попросить, чтобы завели на него уголовное дело и сломать ему окончательно карьеру врача! Влюбленный безмозглый дурак! Слабак сентиментальный!.. — рассуждал он, — да может, оставить его в покое… вижу, он очень напуган… пусть живет себе… только с одним условием…»
— Да, доктор… Не ожидали мы от вас такого предательства!
— Я, правда, не хотел вас подводить… так получилось… Простите меня, если можете… — только и сказал он.
— Поскольку вы профессионально справились с поставленной перед вами задачей, мы не будем вам мстить… но при одном условии: вы сотрете из своей памяти все, что связано с нашим сотрудничеством за последние несколько месяцев и никогда никому ничего не расскажете, в противном случае… Ну, вы меня понимаете!
— Конечно! Я забуду обо всем и никогда никому об этом не расскажу. Клянусь! — внутри у доктора как камень с души упал. Он не ожидал, что его простят эти русские, уже представляя себя в застенках грозного ФСБ!
— Вот и отлично! — Никитский подошел к вертолету, но прежде чем сесть в него, резко обернулся на доктора и с сарказмом добавил:
— Хотя по-мужски я вас отлично понимаю, доктор!
Несущие винты вертолета энергично рассекали воздух и, медленно оторвавшись от земли, он набирал высоту. Сидевшая перед иллюминатором Адель не отрывала взгляда от своего любимого, который оставался стоять там же, перед его машиной. От сильного ветра Лучиано еле держался на ногах, и глаза его блестели от слез.
— Прощай, любовь моя! — прошептали его губы.
«Несносная девчонка!» — капитан периодически бросал в сторону зареванной Адели злые взгляды. — «Смогла нас обмануть, попытавшись сбежать от нас! Представляю, что мне скажет шеф, когда все это узнает! Что нас нельзя одних ни на день без него оставить! И будет прав!» — такие серьезные размышления не мешали Никитскому наслаждаться прекрасным швейцарским пейзажем из иллюминатора вертолета.
Срочно прервав и без того свой краткосрочный отдых в Локарно, вернувшись на остров полковник Васильев вынес всем своим сотрудникам строгий выговор, отправив майора Никитского обратно в Москву.