Как выяснилось чуть позже, турецкий главнокомандующий не пережил гибель своих войск. Вехип-паша расположил свою ставку в двадцати верстах от линии фронта, там, где ущелье, а вместе с ним и дорога на Сивас, делает крутой поворот с северо-запада на запад. Место для походной ставки было выбрано безопасное по всем соображениям, ибо не в одной армии мира до того момента не было артиллерийских орудий с такой дальнобойностью, какие оказались в распоряжении механизированной бригады Красной гвардии. Вехип-паша вместе со всем своим штабом угодил под огонь гаубичного артдивизиона особого назначения, чьи орудия могли забросить шестидюймовый снаряд почти на тридцать верст.
Четверть часа интенсивной стрельбы с корректировкой по заранее разведанной цели, и турецкие войска на Кавказском фронте оказались обезглавлены и лишены управления. Действие вполне в духе полковника Бережного, считающего, что устранение вражеского командующего – самый прямой путь к разгрому неприятеля. Нет человека, – говорит он, – нет и проблемы. Не мне его судить, да простит меня Господь – слишком много у нас расплодилось разных дурных людей, про которых можно сказать, что им вообще бы не стоило жить на этом свете.
В любом случае, эту кампанию на Кавказском фронте мы выиграли с фантастически низкими потерями, и теперь турецкая армия вряд ли оправится после этого поражения. Нам же наступать пока некуда – эти бесплодные горы не стоят того, чтобы за их захват платить жизнями русских солдат и офицеров.
21 марта 1918 года. Османская империя. Стамбул.
Юзбаши Гасан-бей.
Переворот, который мы назначили на 11 марта, был отложен. Произошло это из-за срочного отъезда Энвер-паши на фронт, где должно было вот-вот начаться наступление против русских. На очередной встрече с Саидом – посланцем бинбаши Мехмед-бея – я сообщил ему об этом.
Саид-эффенди задумчиво покачал головой, и стал меланхолически перебирать четки, сделанные из нефрита. Потом он внимательно посмотрел на меня, и сказал:
– Уважаемый Гасан-бей, то, что случилось – это и хорошо и плохо. Плохо то, что эти мерзавцы остались живы, но хорошо то, что после позавчерашнего разгрома войск Вехип-паши под Эрзинджаном армия окончательно деморализована. Фактически ее почти нет – солдаты толпами дезертируют с фронта и разбегаются по своим домам. Теперь все ненавидят Энвер-пашу как виновника этого страшного разгрома.
Я почувствовал, как у меня вспыхнули щеки от стыда. Я уже слышал о том, что произошло на Русском фронте. Авантюра с наступлением закончилась так, как меня и предупреждал бинбаши Махмуд-бей. Погибли тысячи аскеров, сотни храбрых офицеров, среди которых были и мои друзья. Какой позор! И все из-за этого подонка Энвер-паши! Теперь я был готов своими руками разорвать его на части. Пусть я и хромаю, но руки-то у меня остались такими же сильными, какими были до ранения.