Предписание это стало для меня поистине палочкой-выручалочкой. Достаточно было показать его коменданту железнодорожной станции Ростова, как для меня с Лидой сразу же нашлось отдельное купе в поезде, следовавшем на Петроград. Поезда, по счастью уже ходили почти с той же регулярностью, как это было в благословенное довоенное время. Несколько дней пути, и мы с женой уже стояли на Знаменской площади, в центре которой возвышался памятник «царю-миротворцу» Александру III.
Отсюда до Таврического дворца – резиденции нынешнего правительства России – было минут двадцать ходьбы. Но моя бедная нога все еще немного побаливала, и мы решили взять извозчика, одновременно и транспорт и источник информации.
Копыта лошадки звонко постукивали по деревянной торцевой мостовой Суворовского проспект. Я вполуха слушал разглагольствования нашего водителя кобылы, а сам внимательно смотрел по сторонам, внимательно разглядывая новый революционный Петроград и не узнавал его. В городе царил порядок, пешеходы спешили по своим делам, и нигде не было видно следов уличных боев и погромов, о которых взахлеб писали газеты Могилева-Подольского, где я находился в октябре-ноябре 1917 года. Правда, после прихода в Могилев-Подольский корпуса Красной гвардии часть этих газет большевики прикрыли, а те, которые остались, поумнели и резко сменили тон.
Таврический дворец, в котором не так давно находилась Государственная дума, сейчас был центром всех происходящих в России перемен. Часовой у входа, прочитав мое предписание, куда-то позвонил и доложил о моем прибытии. Вскоре пришел человек в штатском, но с повадками жандарма, который посмотрел на меня и неожиданно улыбнулся.
– Прошу вас, Дмитрий Михайлович, проходите, – сказал он. – А вы, Лидия Васильевна, можете обождать мужа вот здесь, на мягком диванчике. Почитайте пока газеты, их тут у нас много.
И действительно, на журнальном столике, стоявшем рядом с диваном лежала большая стопка газет и журналов.
Лидочка, которая всю дорогу от вокзала до Таврического дворца испуганно прижималась к моему плечу, вопросительно посмотрела на меня.
– Да, милая, – я попытался успокоить свою супругу, – обожди меня здесь. Ты не ничего не боялась на фронте, под вражеским огнем, а здесь, в Петрограде, вдруг оробела. Поверь, все будет хорошо.
В сопровождении моего провожатого я прошел по коридору и остановился у двери, на которой была привинчена табличка с надписью «Председатель Совета Народных комиссаров Иосиф Сталин». Мы вошли в небольшую приемную, где сидел секретарь. Увидев меня, он встал с места, открыл дверь в комнату напротив и пригласил меня войти.