Я вскочил на ноги так быстро, как мог. Американцы поднялись одновременно со мной, наставив на меня оружие, но по какой-то причине стрелять не спешили. И тут я понял! Я нахожусь точно между ними! Если захватчики откроют огонь – они элементарно уложат друг друга, даже сквозь меня! Выхватив гранату, сжав ее в кулаке на манер кастета, я набросился на одного, нанося беспорядочные удары, попадая то в бронежилет, то в голову, разбивая костяшки в кровь. Если б граната в этот момент взорвалась – я б, наверно, даже не сильно огорчился, радуясь, что захватил с собой парочку врагов.
Сзади навалился второй. Поздно! Первый, пропустив хук в челюсть, уже отключился. Противник накинул мне на горло автоматный ремень, пытаясь задушить. В глазах потемнело. Я выдернул кольцо, подняв гранату вверх, демонстрируя американцу, что мы умрем только вместе. Хватка ослабла. Зря! В рукопашной главное – не думать. Бить и не думать. Задумался – проиграл. Развернувшись, выпустив чеку, я засунул гранату под бронежилет солдата и оттолкнул его ногой.
Раскрыв рот в беззвучном крике, вытаращив глаза, боец принялся лихорадочно расстегивать липучки доспехов, но не успел. Грохнул четвертый взрыв, превращая америкнца в фарш, нашпигованный шрапнелью. Тем временем второй янки уже очухался. Пошатываясь, он пытался подняться на ноги, но я ему не дал. Рванув из кобуры пистолет, я пригвоздил врага к полу, пустив пулю в единственное не защищенное место – лицо.
Скользя подошвами ботинок по дереву, залитому кровью и засыпанному человеческими внутренностями, я подобрал свой Калашмат. Столько людей, перемешанных друг с другом, я еще никогда не видел! Да я сам с ног до головы был залит кровью! Как и стены и даже потолок!
К горлу подкатывался ком. Я боролся с тошнотой как мог, но она оказалась сильнее. Меня вырвало прямо на чужие внутренности. В жалкой попытке сохранить остатки содержимого своего желудка, я поспешил на улицу.
Здесь меня уже ждали! Несколько человек, освещенных падающим из окон светом. Я поднял ствол автомата, намереваясь продырявить все, что осталось живым в потру, но меня остановил знакомый голос:
– Грачев, отставить! Ты чего, свои!
– Брагин?
– А то кто?
Тут меня вырвало во второй раз. Капитан подошел ко мне и дружески похлопал по плечу.
– Ты что, в первый раз кого-то замочил?
– Так – в первый, – признался я. – Где остальные?
– Кто – остальные? – уточнил каторжник.
– Амеры…
– Так все! Кончились! Нет, если тебе мало – можешь подождать, рано или поздно они вернуться за своими…
Нас осталось всего четверо: я, Брагин, Монетка и один из охранников. С учетом кучи трупов – оружия теперь хватало всем. И, даже, бронежилетов со шлемами. Правда, со всего этого было нужно соскрести прежних владельцев, намазанных тонким красным слоем.