— Потому что в СССР надо забыть о личной инициативе; потому что энергию там можно применять лишь так и с таким же смыслом, как применяет ее белка в колесе; затем, что каждую минуту там можно безвинно попасть в тюрьму или «к стенке», а главное оттого, что нельзя никому, включая и близких, верить.
Шпионаж и провокация стали явлением столь обыденным, узаконенным подающей пример в авантюрах в стиле Рокамболя[107] властью, что даже близкие люди начинают относиться друг к другу с подозрением.
Примеров достаточно.
В анкетах, заполняющихся отъезжающими за границу, есть пометка:
«В справке, представляемой служащими государственных учреждений о неимении препятствий к выезду за границу, должно быть указано отношение выезжающего к секретной переписке учреждения».
Председатель правления Севзапторга, бывший глава Петроградского ГПУ, Байков тотчас по вступлению в свои новые обязанности распорядился повесить в этом учреждении ящик с надписью: «Для анонимных доносов».
По этому случаю одним из служащих было написано стихотворение, в котором о Байкове говорилось:
Был товарищ он миляга
И для общего соцблага
Вздумал тотчас Севзапторг
Обратить он также в морг.
Однажды, нуждаясь в прислуге, я взяла присланную мне управдомом «лично известную» ему девушку. Рекомендация была прекрасная, ибо управдом был человек и до сих пор еще как будто приличный; я не могла нахвалиться своей новой прислугой, но через неделю, вернувшись домой после получасовой прогулки, застала все двери в квартире раскрытыми, а ее отсутствующей. Убежденная, что снова стала жертвой грабежа, я прошла по комнатам и, к удивлению своему, нашла все в полном порядке. Открыт был только книжный шкаф, куда я имела обыкновение прятать письма, и взломан, по-видимому, топором старинный, екатерининских времен письменный стол, причиной взлома которого явилась невозможность открыть особой системы затворы.
Мое предположение, что воры искали денег или драгоценностей, не подтвердилось, ибо несколько лежавших в столе золотых монет остались нетронутыми, и только после долгого, тщательного осмотра содержимого взломанных ящиков я обнаружила пропажу… двух писем комиссара.
Письма эти были получены мной в те дни, когда он хворал, носили самый обыденный характер, но ярко рисовали чуждые коммунизму настроения автора, почему он уже неоднократно, хотя и не настаивая, просил меня возвратить их.
— Зачем вам понадобилось портить такой чудный стол, — сказала я ему, встретившись после кражи. — Ведь если бы вы сказали, что вынудите меня возвратить ваши письма, я бы их, конечно, отдала.