— Если бы я стал настаивать и предупредил вас, что в случае отказа возьму их силой, вы могли бы кому-нибудь передать эти письма. Так было проще и надежнее, — ответил комиссар улыбаясь.
Перед одним из моих вечеров ко мне зашел поэт М…ий.
— Пришел предупредить вас, — сказал он, — что в наше общество пробрался провокатор; это N, — он назвал артиста с большим именем. — Задание его — выяснить настроения собирающихся у вас писателей, для чего он должен будет на предстоящем вечере запеть «Боже, царя храни». Надо предупредить всех, кого вы пригласите, чтобы отнеслись к этому отрицательно.
— Но откуда вам может быть известно все это? — подивилась я.
— Мне говорило об этом лицо, имеющее отношение к советскому суду, ГПУ и артистическому миру. Лицо это также является провокатором, но… нашим.
— Тогда лучше всего не приглашать на вечер N.
— Он явится сам. Во всяком случае предупредить всех необходимо.
Уже привыкшая к советскому «быту», я, предупредив каждого из приглашенных, все еще продолжала сомневаться в словах М-ого.
Однако, не уведомленный мною о вечере N, действительно, явился, заставив на этот раз всех быть очень осторожными в разговорах о большевиках и с нетерпением и любопытством ожидать, осуществится ли предупреждение и далее.
Вечер прошел, как никогда, натянуто, ужин уже подходил к концу, когда N вдруг встал и с поднятым бокалом запел гимн.
Оставшись на местах, все стали протестовать против исполнения, указывая на его бестактность.
Действительно, только провокатор и мог решиться на такой поступок, ибо в тишине ночи его могучий голос был слышен далеко, и если бы мимо дачи случайно проходил какой-нибудь рьяный коммунист, вечер закончился бы трагически не только для исполнителя гимна — если бы он не был большевистским агентом, — но и для всех присутствовавших.
По приезде в город я снова наняла рекомендованную прислугу.
Рыдая, она рассказала мне, что муж оставил ее на произвол судьбы вместе с новорожденным ребенком, и умоляла приютить.
— Дите отвезу родителям в деревню и буду у вас, как своя.
Я сжалилась над ней и взяла. Через две недели, вернувшись домой, я не нашла ни прислуги, ни всех приобретенных мною после большого грабежа вещей, мехов и прочего.
С семнадцатого года это был пятый и самый дерзкий из всех, ибо воровка оставила свой паспорт, и мне была известна деревня, где находился ее ребенок.
Но и на этот раз, невзирая на то что грабительница была найдена у своих родителей, хлопоты об ее аресте не дали результатов, а я, дабы не начать, в конце концов, сомневаться в самой себе, решила без оглядки бежать из СССР.