– Прекратите!
Мегги слегка толкнула его локтем в живот и улыбнулась, хотя слезы застилали ей все: стол, собственные руки и морщинистое лицо Фенолио. Ей казалось, что она наревелась за последнее время на всю оставшуюся жизнь.
– Почему же? Он красивый мальчик! Я бы замолвил за него словечко твоему отцу.
– Перестаньте!
– При условии, что ты все-таки поешь. – Фенолио пододвинул ей тарелку. – И эта ваша родственница, как ее?..
– Элинор.
Мегги положила в рот маслину.
– Да. Может, и она где-то рядом, вместе с твоим отцом. Боже, подумать только, нас получается даже больше!
Мегги чуть не подавилась косточкой от маслины. Фенолио улыбался. Когда Мо смешил ее, он поднимал брови и делал такое удивленное лицо, как будто не мог понять, над чем она смеется. Мегги вдруг так четко представила его, что едва удержалась, чтобы не протянуть руку…
– Ты скоро увидишься с отцом, – шепнул Фенолио, – и расскажешь ему, что нашла свою мать и спасла ее от Каприкорна. Все будет здорово, правда?
Мегги кивнула.
Платье было велико Мегги. Ступив в нем два шага, она споткнулась о подол. Воротник и манжеты кололись, а рукава были узкие, однако тонкий листок бумаги можно было легко просунуть под манжету.
Когда над колокольней взошла бледная луна, Сорока пришла за Мегги.
– Ты не причесана! – разозлилась Сорока.
С ней была другая служанка, красноликая женщина невысокого роста, которая, похоже, совсем не боялась колдовских чар Мегги. Она с такой силой провела гребнем по ее волосам, что Мегги чуть не вскрикнула.
– Туфли! – рявкнула Сорока, увидев под платьем Мегги ее босые ноги. – Почему никто не подумал о туфлях?
– Пусть свои наденет. – Служанка показала на стоптанные кроссовки Мегги. – Платье такое длинное, что никто и не заметит. А разве ведьмы не босиком ходят?
Сорока так посмотрела на служанку, что та запнулась на полуслове.
– Конечно! – произнес Фенолио, с улыбкой наблюдавший за тем, как наряжают Мегги. – Как раз так они и ходят. А не переодеться ли и мне для такого случая? Что надевают на казнь? Я, наверное, буду сидеть с Каприкорном?
Сорока выпятила свой подбородок, такой маленький и мягкий, словно его сняли с другого, более доброго лица.
– Ты можешь остаться в чем есть, – язвительно сказала Сорока, вставляя в волосы Мегги заколку с жемчугом. – Узники могут не переодеваться.
– Узники? – спросил Фенолио.
– Да, узники. А кто же? – Сорока отошла и оглядела Мегги. – Годится, – сказала она. – Интересно, с распущенными волосами она мне кого-то напоминает.
Мегги опустила голову, а Фенолио стал отвлекать Сороку, чтобы она не увлеклась своими наблюдениями.