Каждый из нас, когда он разделен и имеет только одну сторону, как камбала, – еще не вполне человек, и он всегда ищет другую половину… И когда один из них встречается с его другой половиной, подлинной половиной себя, будь он любителем юношей или любителем чего-то другого, обоих охватывает столь изумительное чувство любви, дружбы и близости, что они, я бы сказал, не потеряют друг друга из виду даже на мгновение. Такие люди проводят вместе всю жизнь, хотя и не могут объяснить, чего они хотят друг от друга. Ведь то сильное стремление, которое каждый из них испытывает к другому, является, судя по всему, желанием не любовного соития, но чего-то другого. Душа каждого из них этого явно желает, но не может сказать, имея об этом лишь неясное и смутное предчувствие. Если допустить, что, когда они оба лежат рядом, к ним подойдет Гефест со своими орудиями и спросит их: «Чего же вы, люди, друг от друга хотите?» – они не смогут этого объяснить. Предположим далее, что, обнаружив их растерянность, он бы спросил: «Или вы хотите быть одним целым и всегда, и днем и ночью, находиться вместе друг с другом? Ведь если вы желаете именно этого, я готов сплавить вас воедино и позволить вам расти вместе…» Случись так, то никто из них, услышав это предложение, не отказался бы от него. Нет, он бы признал, что встреча и слияние друг с другом, превращение в единое существо вместо двух отдельных, – это истинное выражение его давней потребности. И причина этого в том, что изначально человеческая природа была единой, и мы были целым, а желание целостности и стремление к ней называется любовью.
Это удивительная притча, говорящая, что у каждого человека действительно есть идеальная любовь, которую он надеется где-нибудь найти. И дело не в том, что «для каждой кастрюли найдется своя крышка», как иногда говорила моя мать, но в том, что у каждого из нас есть свой «один-единственный», и мы, когда его находим, становимся одним целым. Этот романтический идеал идеального партнера был создан Платоном и оказался таким притягательным для сердец и умов, что люди верили в него все следующие века, а многие продолжают верить и сейчас. Как обнаружил Фрейд, Платон позаимствовал свою притчу из Индии, где некоторые божества были двуполыми. И действительно: первый человек в Упанишадах так же одинок, как Адам в Библии, и, подобно Адаму, просит для себя спутника и рад, когда из части его собственного тела сделали женщину. В обоих случаях все люди на Земле родились от их союза. Биологи-эволюционисты говорят, что наш самый первый предок почти наверняка был двуполым, и есть ощущение, что отчасти это именно так – и не только с рациональной точки зрения, но и потому, что некая часть нашего существа стремится к другому существу. Джон Донн великолепно написал об этом страстном стремлении к единению, приобретающем особую пикантность в его стихотворении «Блоха». Однажды, приятно бездельничая со своей возлюбленной, он замечает блоху, высосавшую немного крови сначала из ее руки, а потом – из его. И он радостно замечает, что кровь их обоих, смешавшись в блохе, соединила их браком.