Оба с ним вежливо поздоровались, а он попросил подождать минут десять.
Вернулся Синельников раньше и опять попросил Лунькову и Короткова подождать еще немного.
Елена сидела в той же позе, как он ее оставил.
— За Евдокией Антоновной послали машину, — сказал Синельников и, помолчав, осторожно спросил: — Можно мне задать вам только один вопрос, Елена Александровна?
— Пожалуйста.
— У отца не было каких-нибудь неприятностей?
Он тут же выругал себя за бессердечность, потому что считал бессердечным в такие вот моменты спрашивать человека о вещах, касающихся криминальных дел (а в том, что здесь явный криминал, он уже не сомневался).
— Не знаю, — по-прежнему бесстрастно отвечала она. — В последнее время пил не в меру. С какими-то сопливыми девчонками гулял.
— Не будем об этом, извините, — сказал он.
— Простите… — Она замялась на мгновение и спросила: — Могу его взять?.. Его тело…
— Разумеется. Завтра утром.
Главный свой вопрос к Елене Перфильевой — о чем говорила она со Славой, когда он приезжал к ней ночью на пятнадцать минут? — Синельников считал еще более несвоевременным. Он был очень рад, что его догадки насчет кощунственной игры в незнание оказались неверными. Скорей всего Коротков не сказал Елене, что ее отец утонул.
…Привезли Евдокию Антоновну Степанову. Это была женщина лет сорока пяти, полная, с добрым выражением лица. Синельников обратил внимание, что поздоровалась она со своей племянницей довольно сухо, не по-родственному. Но ему было пока не до оттенков. Он отправил тетю и племянницу в морг и пригласил из коридора Марию Лунькову.
Сев напротив него к столу, Лунькова попросила разрешения закурить. Она была свежа и подтянута, от вчерашнего никакого следа. Наверное, сладко спала. Синельников позавидовал, на что способна молодость, хотя ему самому едва сравнялось двадцать семь.
Лунькова держала сигарету не изящно — в кулаке, как это делают тайком курящие мальчишки: она прятала свои ногти со странным коричневатым налетом.
— Хотите, погадаю? — спросил Синельников и улыбнулся.
Она была настроена дружелюбно и улыбнулась в ответ.
— Вы колдун?
— Не совсем, но могу спорить на коробку спичек, что вы на работе имеете дело с химикалиями.
Она посмотрела на ногти своей левой руки и даже покраснела. Но не обиделась, лишь сказала протяжно:
— Ага-а, все я-ясненько…
— А где работаете?
Она кивнула на дверь.
— У него.
— То есть как? Он что, начальник ваш? И что за учреждение?
— Кустарь-одиночка. Оформляет колхозы-совхозы.
— Что значит — оформляет? — Синельникову становилось все интереснее.
— Ну, доски Почета, лозунги, стенды всякие. И декорации для клуба может. По трафарету и плакаты делает. Вообще, большой мастер.