Сказано – сделано. Спрятав в кустах ружье и патронташ, я осторожно полез на дерево.
Это оказалось не так просто, потому что дуб был очень толстым, а первая ветвь находилась довольно высоко. Но я в то время был еще молодым проворным парнем, так что сумел вскарабкался до первой ветки, а дальше дело пошло легче.
Ствол делился на две части, одна из которых одна была сломана бурей. В ней образовалось дупло, в которое свободно мог пролезать даже самый крупный медведь. Там я нашел много следов медвежьих когтей, а из дупла тянуло острым запахом, характерным для медвежьей берлоги. Итак, можно было не сомневаться, что внутри бывал или и сейчас живет медведь.
И вдруг, при всей своей ловкости, я сделал неосторожное движение, мои ноги скользнули вниз, и я мгновенно провалился в пустую сердцевину дерева. От испуга у меня перехватило дыхание: а вдруг там действительно сидит медведь! Я упал на что-то мягкое и ожидал, что разъяренный зверь тут же схватит меня своими острыми когтями и разорвет на части. Но ничего подобного не произошло, вокруг меня царила мертвая тишина.
Мало-помалу я собрался с духом и стал шарить вокруг себя руками, чтобы понять, один ли я в этой темнице. Я не сообразил, что сила, с которой я упал, наверняка разбудила бы даже крепко спящего медведя, и сначала мне все казалось, будто я трогаю рукой медвежий мех.
Ощупав древесную труху, плотным слоем покрывавшую дно дупла, я понял, что нахожусь в медвежьей берлоге, но хозяина по какой-то причине нет дома. То ли он покинул ее на время и вот-вот вернется, то ли он уже вышел из зимней спячки и оставил свое убежище.
В любом случае я находился в крайне затруднительном положении, особенно если хозяин вернется домой и найдет меня в своей «спальне». К счастью, при мне был нож, и я решил попытаться вскарабкаться обратно наверх.
Старик замолчал. После минутного раздумья он продолжал:
– Много лет прошло с того времени, как это случилось, но, как я уже говорил, и теперь еще дрожь пробегает по телу при воспоминании о той минуте, когда, пытаясь выбраться наверх, я убедился, что это невозможно. Внутренние стены дупла были совершенно гладкими. Само дупло, по крайней мере, внизу было слишком широким, чтобы можно было упереться спиной и коленями. После нескольких напрасных попыток, в полном изнеможении, покрытый холодным потом, я уселся внизу, понимая, что буду похоронен здесь заживо.
Товарищи будут меня искать, в этом я не сомневался. Но даже если они случайно и попадут в это глухое место, станут ли они искать меня именно в этом дереве? Сколько белых охотников попадало в руки индейцев и не возвращалось… Меня поищут, не найдут, и этим все и кончится. Некоторое время я просидел в глубоком раздумье, закрыв лицо руками. Потом вскочил и закричал изо всей мочи – в несбыточной надежде, что меня кто-нибудь услышит, пусть даже какой-нибудь случайный индеец. Но напрасно: пустое дерево поглощало звук. Я был как в могиле. Однако я не мог сидеть без дела, по крайней мере, пока еще оставались силы. Поэтому я вновь и вновь пытался взобраться вверх по гладкой стенке, в кровь сбил руки – и все напрасно. Мне не хватало тонких и острых медвежьих когтей…