Злопамятный белый подкрался к ружью и вынул заряд – для того, чтобы краснокожий дал промах при первом же выстреле.
Индеец между тем не упустил случая влить в себя немалое количество «огненной воды», как они называют виски. Когда он вышел, то увидел, что перед хижиной собралось целое стадо индеек, клевавших рассыпанное на земле пшено. Подвыпившему индейцу пришла охота пошутить. Он поднял ружье и со смехом сказал:
– Какая удача! Столько дичи, да еще и не в лесу! Услышав его слова, белый решил воспользоваться случаем, чтобы наказать индейца и, может быть, получить оленью шкуру. Он начал дразнить индейца:
– Бьюсь об заклад на доллар, что ты не попадешь!
– У меня нет доллара, – спокойно ответил индеец, – но у старика в лавке есть моя шкура, которая стоит гораздо больше. Хотите поставить один доллар против оленьей шкуры?
– Идет! – живо согласился белый, вынимая из кармана доллар. – Если ты попадешь хотя бы в одну птицу, деньги твои. В противном случае я забираю шкуру.
– Хорошо, – ответил индеец, осматривая порох, лежавший на полке его ружья.
Торговец хотел было воспротивиться этому пари, потому что индеец мог перебить много птицы. Но белый незаметно мигнул ему, показывая на ружье, и тот догадался, в чем дело. Оба считали вполне нормальным сыграть подобную шутку с краснокожим.
Индеец между тем совершенно спокойно навел ружье. Хотя он не очень твердо держался на ногах, но был далеко не так пьян, чтобы не попасть в птицу на таком близком расстоянии. Когда раздался выстрел, птицы в испуге разбежались во все стороны, но ни одна не упала, и даже не было заметно, чтобы какая-либо из них была ранена.
Краснокожий стоял как вкопанный, глядя то на свое ружье, то на индеек, то на обоих свидетелей. Он никак не мог понять, почему он так позорно промахнулся.
Зато белый был вне себя от радости. Он приплясывал вокруг индейца и передразнивал беднягу. Сконфуженный стрелок проворчал:
– Индеец слишком много пил виски, это нехорошо. Голова тяжелая, и руки трясутся. Он больше не будет пить столько виски.
С этими словами он удалился.
Прошло две недели, в течение которых наши белые часто посмеивались над индейцем. И вдруг однажды утром он вышел из леса по той же тропинке, таща целый ворох звериных шкур. Не говоря ни слова, он опять поставил свое длинное ружье на прежнее место, возле двери, и вошел в лавочку.
Торговец последовал за ним, а белый охотник, оставшись на дворе, решил повторить прежнюю шутку. Он снова, как и в прошлый раз, подкрался к ружью, вынул заряд и как ни в чем не бывало уселся на прежнее место.