— Что мне нужно сделать? — с опаской спросил дворовой, учуяв ее кровь. Он уже отличался от снега.
Вася холодно улыбнулась ему.
— Шуми, — сказала она. — Подними весь проклятый дворец. Время тайн прошло.
* * *
Пьяная тишина лежала на дворце великого князя, город снаружи затих. Но тишина не была мирной, как должно быть после дней угощений и выпивки. Напряжение звенело в тишине, и кожу Васи покалывало. Дворовой выслушал ее, щуря глаза, и резко пропал.
Вася с детства умела тихо ходить, но теперь кралась от тени к тени с осторожностью вора, почти боясь дышать, слева всегда была стена. Где врата? Она избегала участков света факелов, искала дверь, выглядывала стражу, слушала…
Вдруг со двора раздался визг, словно дернули за хвосты тысячи котов. Собаки залаяли в будках.
Факел пробежал по балкону сверху, загорелась лампа. Вторая, третья, а шум во дворе был все громче. Женщина завизжала. Вася почти улыбалась. Нет места для тайн…
И тут Вася споткнулась о ноги мужчины и рухнула в снег. С колотящимся сердцем она вскочила и развернулась. Справа были задние врата, скрытые в тени. Один страж сидел рядом с ними, опустив голову на грудь. Она споткнулась об его ноги.
Вася подобралась ближе. Мужчина не двигался. Она поднесла пальцы к его лицу. Дыхания не было. Она тряхнула его за плечо, и его голова покачнулась. Его горло было перерезано, и на снегу были не тени, а кровь…
Шум во дворе рос. Вдруг тела — четыре, нет, шесть — сильных и тихих мужчин выбежали из тени напротив нее и бросились к ступенькам дворца.
«Касьян впустил их во время праздника, — подумала Вася. — Я опоздала», — она собралась с силами, схватилась онемевшими ладонями под руками стража и оттащила его, выдохнув молитву за его душу, скользя на снегу.
Она открыла врата, и Саша пробрался мимо нее во двор.
— Где Родион? — осведомилась она.
Ее брат тряхнул головой, уже глядя на движение теней, давку тел, огонь и тьму, новый звук боя. Мужчина упал через красивую ширму, что заслоняла лестницу, и с криком полетел во двор. Псы лаяли в будках. Васе показалось, что она заметила Касьяна у ворот дворца, его волосы были черными в темноте.
А потом раздался ревущий боевой клич, сильный, но хриплый от удивления и тревоги. Голос великого князя московского.
— Митя, — выдохнул Саша. Что — то в этом детском прозвище, которое не звучало с тех пор, как Дмитрия короновали в шестнадцать, вызвало отголосок их детства, и Вася вдруг подумала:
«Потому он не вернулся. Он любил нас, но князя любил больше, и Дмитрий нуждался в нем».
— Будь здесь, Вася, — сказал он. — Прячься. Запри ворота, — и он побежал в бой, меч пылал от света сверху. Стражи собирались во дворе. От главных ворот донесся грохот. Стражи замерли, колебались между угрозой сзади и сверху. Саша не мешкал. Он добрался до южной лестницы и нырнул во тьму.