Он знал, как безоглядно и ревниво, даже агрессивно любила Алла, сколько мук причинила эта любовь и ей, и Игорю. Алла не только не собиралась делить его с другими, даже с его работой, но требовала, чтобы и он не смел делить себя и весь целиком каждую минуту принадлежал только ей, их сыну и их дому. Этого домашнего рабства, этой демонстративной, подчёркнутой неприязни к его работе, которая с годами у Аллы всё усиливалась, Игорь простить ей не мог. И уходила любовь - просто на глазах у Виталия. Даже Димку Игорь, кажется, любил сейчас меньше, чем раньше. И, как казалось Виталию, мучился, корил себя и страдал от этого.
Да и Алла вела себя тут неумно и даже непорядочно, настраивая сына против отца. Мальчишке нет и пяти лет, а она уже жалуется ему на «подлость» отца, который их «бросил». Алла просто голову потеряла. Она даже Кузьмичу ходила недавно жаловаться, нагрубила ему и после этого пошла в партбюро. А с месяц назад написала письмо в их газету и копию - в «Комсомольскую правду», где облила грязью уже всех, даже Виталия, как ближайшего друга. Правда, неприятностей из-за всего этого Игорь не имел: всюду нашлись умные люди, которых эти базарные, истеричные письма только убедили, что Игорь, видимо, был прав в своём поступке.
Виталий был совершенно ошарашен - такого он от Аллы всё-таки не ждал! Да и все друзья Игоря были возмущены. Только сам он молчал, угрюмо и упрямо, и даже с Виталием избегал говорить на эту тему.
Да уж, Светка была совсем другим человеком, это точно, это сразу бросалось в глаза. Она вовсе не ревновала Виталия ни к кому и ни к чему, это даже его слегка задевало. Светка очень быстро перезнакомилась со всеми его товарищами по работе, и все в ней теперь души не чаяли, не исключая, кажется, самого Кузьмича. А как она жадно слушала их рассказы, как переживала каждую удачу и каждый промах! К сожалению, рассказывать ей можно было очень мало: такова уж их работа, похожа на айсберг - только одна восьмая на поверхности, а семь восьмых под водой. Впрочем, Светка это понимала и, кажется, не обижалась. Пожалуй, больше от этого страдал сам Виталий, ему так хотелось иной раз поделиться с ней своими делами! Но приходилось молчать, делать усилие над собой и молчать. И это невольно создавало какую-то невидимую стену между ними. А временами Виталию вдруг казалось, что Светке с ним скучно.
Об этом он подумал и в тот вечер накануне отлёта, укладывая в портфель всякие дорожные мелочи и прислушиваясь к голосам на кухне.
Это ещё счастье, что у Светки была своя работа, которую она любила. А недавно она даже написала статью. Что-то о личных архивах выдающихся деятелей русской культуры. Светка от музейной работы всё больше тянулась к архивам. Она жутко нервничала, пока эту статью писала, а потом долго стеснялась идти с ней в редакцию. Пришла она оттуда восторженная, окрылённая и долго рассказывала, как внимательно к ней в редакции отнеслись, как хвалили статью и даже будто бы сказали, что она выгодно отличается от статьи некоего светила, но два члена редколлегии будут наверняка её топить, а остальным тема безразлична, но сама статья может понравиться. «И тем более её автор», - иронически вставил Виталий. Светка тут же на минуточку обиделась, точь-в-точь как Анна Михайловна. Но потом важно объявила, что теперь у неё появились нужные связи и это поможет ей двигаться дальше. «А куда ты собираешься двигаться?» - всё так же шутливо поинтересовался Виталий. «Куда надо, туда и буду двигаться», - снова обиделась Светка. А Виталию на миг стало вдруг неприятно: ему показалось, что Светка слишком уже деловито и расчётливо строит планы на будущее. Вскоре статья действительно появилась, это было всего месяца два назад, а сейчас Светка вообще уже ни о чём не в состоянии говорить и думать, кроме как об откликах на эту статью в различных и, конечно, необычайно высоких инстанциях.