Вот так бы и держал все время. И не oтпускал, никогда-никогда.
По сравнению с крохотной купальней, затянутой паром, в спальне оказалось весьма свежо, Теар поспешил уложить девушку в постель. Быстро сменил полотенце на простую хлопковую сорочку и накрыл Эмель теплым шерстяным одеялом. Плотно подоткнул под поясницей, чтобы распаренного тела не касался холод.
— Прекращай уже. Хлопочешь надо мной, будто наседка, — буркнула Мел, когда из-под одеяла остался торчать лишь кончик ее носа.
— Уже ухожу, — ответил Теар и развернулся к двери.
Уходить не хотелось, но он знал, что Мел не позволит ему остаться.
Теар вернулся в купальню. Слил грязную мутную воду, оставшуюся после купания. Εще раз глянул на исходящий паром чан, раздумывая, не ополоснуться ли самому. И в этот самый миг по внутренней связи пришел Зов.
Да не один! Зов пришел сразу от нескольких сородичей. Сайф, Γлен, Вильс… И значить это могло лишь одно — в родовом поместье случилась беда.
На раздумья не было времени. Надо было действовать, срочно и решительно. Теар не мог оставить Мел, но и не прийти на Зов тоже не мог. И плевать, что до поместья отсюда не меньше двух часов пути.
Лунный практически ввалился в соседний дом, куда на время перебрался смотритель с женой.
— Мне нужно уехать. Срочно. Присмотрите за девушкой! — скомандовал итару ошарашенным людям, что скульптурными изваяниями застыли посреди кухни. — Головой за нее отвечаете. Ясно? — И, дождавшись утвердительного кивка, добавил: — Буду к утру.
Теар молнией выскочил во двор. Метнулся к деннику, наскоро запряг вороного жеребца и запрыгнул в седло. Лишь бы успеть…
* * *
Он не успел.
К тому времени, как Теар добрался до границы своих владений, от поместья камня на камне не осталось. Поваленные деревья, вывернутые из земли прямо с корнями, сиротливо болтающаяся на единственном уцелевшем креплении створка ворот, огромные уродливые рытвины на некогда ровной ухоженной лужайке. Провалившиеся дорожки, и фонтан, полностью ушедший под землю.
Огромная рваная расщелина разбила поместье ровно на две части. Словно кто-то свыше нарисовал кривую линию, от одного края к другому. И линия эта как раз проходила поперек дворца Лунных, что из яркой, блестящей перламутровыми фасадами жемчужины превратился в обугленную черную головешку. От покрытых копотью камней до сих пор исходил жар. На утопающих в слое черного пепла сапогах плавилась подошва.
Итару мотнул головой, не желая думать о том, что было бы, приедь он чуть раньше. Что было бы, не разорви он тогда ритуальный круг.
Какая теперь разница? Он сделал свой выбор. И теперь расплачивается за него.