Ничего не осталось от меня прежней: ни былой красоты, ни блеска в глазах, ни стремления к свободе. Вообще никаких стремлений…
И все равно надо было куда-то двигаться. Делать хоть что-то, чтобы oкончательно не сойти с ума. Первой целью стало встать с постели. Второй — выйти из комнаты. Третьей — уехать из этого дома. Неважно куда. Просто подальше от Лунного.
Последние дни Теар почти не беспокоил меня. Он редко заходил в спальню и не мучил бессмысленными разговорами. И все равно я постоянно ощущала его незримое присутствие. Слышала, как Лунный подходил к двери и замирал с той стороны. И стоял так по несколько минут, прильнув ухом к дубовой створке. Верно проверял, все ли в порядке. Α, может, хотел войти, но памятуя о моей неприязни — не решался. И я была благодарна ему за это.
Еду мне теперь подавала Марта. Она же помогала мыться и решать другие женские дела. Неизменным было лишь то, что Теар всегда сам приносил мне лекарство. Тщательно следил, чтобы я все выпивала и неустанно повторял, что я должна выздороветь. И тогда он избавит меня от своего общества. Отпустит на все четыре стороны, как я того и хотела.
А хотела ли вообще? Не знаю, но хотеть мне было нечего, а потому я послушно пила лекарство и выполняла все предписания местного лекаря.
И, как ни странно, тело потихоньку начало оживать. Улучшился аппетит, затекшие мышцы требовали движения, а легкие — свежести.
Я вышла на крыльцо и полной грудью вдохнула стылый осенний воздух. Теплой одежды у меня не было и пришлось завернуться в одеяло. И теперь оно подобно шлейфу волочилось по дощатому полу, и к колючей ткани липли мелкие жухлые листочки и мусор, нанесенный ветром.
С неба сыпалась морось, и хоть я стояла под козырьком, до лица долетали мелкие брызги. Οседали на растрепанных волосах и одеяле. А мне вдруг захотелось выйти под дождь и запрокинуть голову. Поймать губами холодные вкусные капли. Я сделала шаг вперед, повинуясь внезапному порыву, и вдруг раздался резкий окрик:
— Мел! Ты что творишь?!
Обернулась на голос и наткнулась взглядом на спешащего к крыльцу Теара. Выглядел итару странно. На нем была потертая изношенная куртка, в руках охапка дров, светлые взлохмаченные волосы блестели от влаги, а на лице серебрились капли дождя. Он был совсем не похож на того чопорного высокомерного итару, каким я увидела его в первую нашу встречу.
Теар подошел ближе, а я отвела взгляд, стараясь не смотреть на его мокрые волосы и лицо. И мне по-прежнему не хватало смелости заглянуть в светлые глаза, слишком тяжело, слишком больно.