— Как же я про тебя забуду, дорога Авелиса?! — ответил он видимо самому себе слащавым голосом.
— Сколько можно копаться! — послышался раздражённый женский голос. Тебе было приказано забрать карту и убрать ребёнка, а так же перенести всех нас отсюда! Не забыл?
— Да помню я всё, не мешай. — Зло ответил мужчина. — Или ты уже закончила?
— Закончила. Все уже закончили. Только тебе ждём, — бросила женщина, выходя на улицу.
Тяжело вздохнув, мужчина посмотрел на меня.
— Скажи спасибо, что даю тебе хотя бы этот призрачный шанс на жизнь.
Закрыл глаза он и медленно провёл рукой. Где то за моей спиной раздался звон, словно кто-то уронил стеклянный стакан на каменный пол, но он вопреки всему остался цел. А потом я будто поплыла по воздуху. Ощущение, должна признать не передаваемое. Глаза стали слипаться сами собой, ужасно захотелось спать, и я практически заснула, если бы не одно НО. Меня начало затягивать в воронку, всё больше раскручивая по кругу. С трудом раскрыв глаза увидела, что передо мной больше не было обгорелого потолка и стен, вокруг вихрем кружил воздух, но обычно воздух бесцветен, а этот был серебристо‒матовый. Тело меня слушалось с трудом, и единственное что я смогла сделать — поднять руку и… она была не моя. Ладошка была полной, с хорошо прочерчены складками и короткими пальцами. Вверху раздался хруст, и нечто чёрное с красными вкраплениями медленно, но неотвратимо стало приближаться ко мне. Я бы и дальше всё это рассматривала: и руку, и непонятное, ставшее уже чёрным пятно — почему то всё это показалась мне забавным и интересным, а то, что я смогла пошевелить рукой снова, вызвало восторг. Меня прервала острая боль, возникшая в голове и постепенно охватывающая всё тело. В глазах потемнело, дышать становилось всё тяжелее, а вскоре воздух и вовсе закончился. Словно рыба, выброшенная на берег, я хватала ртом воздух и уже не надеялась остаться в живых, как всё это резко прекратилось. Надо мной светло яркое солнце, которое выглядывало из за зелёных, шелестящих на ветру листьев деревьев и наконец то смогла вздохнуть полной грудью.
Приоткрыв непомерно тяжёлые веки, я непонимающе оглядела окружающую меня обстановку. Бледно голубые стены, жёлтые, деревянные полы и белоснежный потолок. Интересно, где я? Последнее, что я помнила — это как мы едем на практику, потом вроде колесо лопнуло, а после ночь почему то настала. Голова тут же отозвалась болью, и я поспешила отвлечься от раздумий.
Осторожно встала и слегка пошатываясь, подошла к единственному, но большому окну, осмотреть окрестности: деревья, цветы, снова деревья и какая-то тропка, уводящая прочь. Да, не густо. Развернувшись, я направилась к двустворчатым дверям, на манер тех, что бывают в больничных палатах, только эта были деревянной, кипенно‒белой.