И если бы в присутствии любого другого дознавателя я бы осталась сидеть, то лорд Энроэ — совсем другое дело. Поднявшись, склонилась в реверансе. Не уверена, что правильном и грациозном, все-таки деревенщины мы, пусть и с лучшими баллами по этикету и придворным манерам, но кровь не вода, и все такое.
— Госпожа Милада Радович, — раздался глубокий, низкий, профессионально вкрадчивый голос, — мое имя лорд Даметис Энроэ.
Я в этот момент очень понадеялась, что все допросы будут проходить в университетских помещениях, потому как слышать подобный голос в гулких застенках королевской тюрьмы, наверное, совсем жутко.
Выпрямившись после представления, я пронаблюдала не слишком почтительный поклон лорда и, к сожалению, имела несчастье разглядеть мага вблизи. Лорд Энроэ не был молод, на вид ему было что-то около сорока-сорока пяти, сеть иссушенных ветрами морщинок покрывала большую часть его лица, острый нос вызывал не менее неприязненное впечатление, чем колючий взор глубоко посаженных темно-карих глаз, губы были плотно сжаты, с морщинками вокруг, намекающими на привычку лорда всегда издевательски ухмыляться. Я слышала, он любил поиздеваться… в прямом смысле этого слова.
Лорд Энроэ, выдержав паузу, протянул руку к скамье, что привело к мгновенному исчезновению на ней снежного наста, и предложил:
— Присаживайтесь, госпожа Радович.
— Благодарю вас, — отозвалась я, ну и присела как можно дальше от стоявшего дознавателя — на самый край скамьи, чем вызвала неприятную усмешку.
Однако лорд сел, не делая попытки приблизиться, левую руку закинул на спинку скамьи, правой извлек маленький карманный блокнот и тонкий черный карандаш. Положив блокнот на колено, демонстративно вписал мое имя, и началось:
— Как вам, вероятно, известно, я являюсь дознавателем, госпожа Радович.
— На это недвусмысленно намекает ваш плащ, — тихо заметила я.
Лорд окинул меня внимательным взглядом, кивнул и продолжил:
— И прибыл сюда с целью разобраться в происшествии, виновницей коего являетесь вы.
Я открыла было рот… и тут же его закрыла. Ну естественно я, кто же еще! Учитывая, что Айван Горски сломя голову помчался тут же доносить о случившемся, он проявил себя как истинный сын королевства, а я вообще осталась на месте преступления, как, собственно, преступник, желающий насладиться последствием своей противозаконной деятельности.
Судорожно вздохнув, обреченно уточнила:
— То есть все обнародованное магическим информационным полем — это плод моего больного воображения, а король никогда, вообще никогда ничего подобного не писал даже в мыслях?