Каждая строчка стихотворения-заклинания была наполнена… я даже не знаю чем. Той самой неизученной магией загадочного народа, ушедшего из этого мира? Тем самым необъяснимым, непостижимым волшебством? И каким-то неведомым образом они подействовали на жриц. И пусть любая песня, любое стихотворение — это больше намеки, не прямой приказ, а завуалированная информация, но на моих глазах происходило необъяснимое…
Стоило мне договорить слова «отдайте силы земной тверди», и магички из Дагры действительно стали терять силы, а выпущенные ими мертвенные серо-болотного цвета сгустки энергии, разъедающие мой щит, начали бледнеть.
Отзвучало «застыньте, словно валуны!» — и три женщины, облаченные в ритуальные одеяния графитово-серого цвета, замерли. Они больше не шевелились, даже моргать перестали, лишь их взгляды, направленные на меня, полыхали ненавистью.
Никто из нас ещё ничего не понял. Ни они, ни я.
Я договорила последние слова «окаменейте, сестры смерти», и лишь тогда зримо начала проявляться вложенная в мое волшебство воля.
Медленно… Неторопливо, но неотвратимо… Начиная с самого края подолов балахонов, которые внезапно перестал трепать теплый ветерок… И всё выше, добравшись сначала до колен, до бедер, до талии…
Или это мне казалось, что всё происходило медленно, а на самом-то деле всё случилось мгновенно? Но ведь я видела! Своими собственными глазами наблюдала за тем, как три жрицы богини смерти превращались в статуи самих себя.
Сначала одеяния, прячущиеся под ними тела и кончики пальцев, затем выше… Окаменела грудь, и вот уже не дышат они… Плечи, шеи… Смертельно побледневшие лица… Заострились каменные подбородки. Стали серыми щеки, изрезанные морщинками, выдававшими их возраст. Выше, еще выше поднималась каменная материя. Нижние ресницы…
Я видела взметнувшийся испуг в глазах тех, кто только что пытался меня убить. Что они чувствовали? Не представляю… Наверное, они ещё ничего не поняли. Да и я не успела осознать происходящее.
Глазные яблоки потеряли блеск и стали такими же тусклыми и серыми, как галька на дороге.
Последними обратились в камень волосы. Те самые, которыми играл ветер. Такими, развевающимися, они теперь и останутся.
Уставившись на три темно-серые, почти черные, статуи женщин, облаченных в длинные балахоны, я всхлипнула от ужаса содеянного. Словно невероятно талантливый скульптур вытесал их из камня. Лица, искаженные сменяющими друг друга эмоциями: улыбки, обещающие мне мучительную смерть, начали меняться на ярость и страх, да так и застыли. Глаза, смотрящие с ненавистью. Скрюченные пальцы рук, с которых, казалось, сейчас опять сорвутся смертельные заклинания… Растрепавшиеся прически…