Но, учитывая, что мы дальше пошли, я понял, что можно, наоборот, пойти вперед, потому что некоторые презрительно смотрят на эти первые категории – бытие и ничто – и говорят: мы так и будем тут болтаться в начале – бытие, ничто, наличное бытие – всё, ну и снятие? Давайте-ка мы еще поболтаемся на уровне бытия и ничто. Вот, например, как Маркс и Энгельс говорили про свою теорию: «Все наше учение может быть выражено одной фразой: уничтожение частной собственности». Какая категория здесь? Ничто. Превратить частную собственность в ничто – вот в чем смысл, вот и вся теория, а дальше подробности уже. Вы возьмите главное в теории. Это плохо же, а почему вся теория может быть выражена одной фразой? Потому что чем проще, тем она более всеобщая категория, она ко всему относится. Вот вся теория может быть так изложена, только надо понимать правильно: позитивное уничтожение частной собственности не может состоять в уничтожении объектов собственности: дескать, вот есть завод – давайте его разгромим, есть машины – давайте их взорвем, есть лопаты – давайте их выбросим. Нет, уничтожение частной собственности… Определение собственности Маркса: «Собственность есть отношение субъекта к объективным условиям производства как к своим» – сложное определение. Собственность есть отношение субъекта – вот у меня стакан есть, здесь стоит – отношение субъекта к объективным условиям производства. Если считать, что это не совсем у нас производство, конечно, духовное больше, но это вот как бы условие производства, я отношусь к нему. Это что – мое отношение к стакану? Мое отношение к стакану по-разному могут понять и будут спрашивать, что налито.
Постоянно спрашивают.
Вот, постоянно, а вы никак не отвечаете.
Говорю: вода – не верят.
Не верят, конечно, а почему получаются такие разведопросы? С воды разве могут получиться разведопросы хорошие? Так вот, самая соль этого определения собственности – это отношение субъекта к объективным условиям производства как к своим, вот где соль-то – как к своим. Дело не в стакане, а в моем отношении к людям. Чтобы это было мое, надо, чтобы все признали, что это мое, а никто не признает, все скажут: так это Дмитрия Юрьевича.
Мой стакан!
Это ваш стакан, а то, что я могу сказать: «Мой стакан» – да он не ваш, он просто около вас стоит. Ну, можете попить, пожалуйста, вы вроде как дали мне попить, попользоваться, ну я хоть этим воспользуюсь. Это называется «присвоение» – превращение в процесс своей жизнедеятельности. Пью-то я, стакан-то ваш, а пью-то я, вода-то ваша, а пью-то я, поэтому хорошее у вас место! А еще у вас такое более ценное есть что-нибудь, что бы можно было потреблять тут же сразу? В качестве примера.