Жрица, задыхаясь от быстрой ходьбы, проговорила:
– Киган должен помочь Каю перейти в следующий мир.
Морриган собиралась расспросить ее поподробнее, но в этот момент они подошли к ониксовой пещере. Биркита расправила плечи и выпрямилась. Она шепнула Морриган, чтобы та дала себе несколько минут собраться с духом, и затем вошла в помещение впереди нее.
Морриган быстро поняла, что может «собираться с духом» всю оставшуюся жизнь, и тоже вошла.
Пещера была просторной, но из-за покрывавшего ее черного блестящего камня казалась маленькой и тесной. Морриган испытала почти что панику, хотя никогда в жизни не боялась закрытых пространств. В помещении было полно людей. Все они сгрудились вокруг огромного зазубренного камня, отколовшегося от стены. Продолжая повторять про себя «Я могу это сделать… Я могу это сделать…», Морриган схватила Биркиту за руку, и они двинулись к толпе.
Морриган глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, но в этот момент в нос ей ударил ужасный запах – густой металлический запах крови, смешанный с чем-то отвратительным вроде поноса. Она поперхнулась и стала дышать ртом. У нее сразу закружилась голова. Она не опускала взгляда, боясь случайно увидеть Кая, и вдруг заметила, что обломки оникса, на которые она смотрит, не просто блестят. Они еще и мокрые. Морриган ощутила во рту привкус горечи. Не цепляйся она за руку Биркиты, уже выбежала бы отсюда прочь.
Мужайся… Мастер камня просто встретил свою судьбу… – эти слова тихим эхом прозвучали у нее в мозгу.
И почти одновременно Биркита сжала ее руку и прошептала:
– Мужайся, девочка.
Морриган оторвала взгляд от окровавленных камней. И увидела Шайлу. Хозяйка Сидеты стояла молча и недвижимо. Привалившись спиной к неровной стене, она смотрела на лежащего у своих ног человека, и слезы ручь ем текли по ее щекам. Морриган испытала прилив жалости. Шайла казалась совершенно потерянной. Может, она и в самом деле любила Кая. Морриган нашла глазами Кигана. Он стоял около Кая на коленях. Она видела в профиль, как он склоняется над лежащей на полу фигурой. Ее взгляд перескочил на женщину, что стояла на коленях по другую сторону от Кая. Она показалась Морриган смутно знакомой. Это, должно быть, сидетский доктор. По обе стороны от женщины-доктора стояли две молодые девушки и, подчиняясь приказам, передавали ей какие-то инструменты и бинты. Морриган наконец осмелилась опустить взгляд.
Кай лежал на спине. Его голова была перевязана, сквозь белый бинт просачивались красные пятна. Он был прикрыт одеялом, но правая нога, которая высовывалась из-под него, была вывернута в колене под неестественным углом. Морриган затошнило, когда она поняла, что то белое, сначала принятое ею за лубок, на самом деле обломок берцовой кости. Каким бы страшным ни было это зрелище, все стало еще ужаснее, когда доктор наклонилась над Каем и попыталась наложить швы. К облегчению Морриган, руки врача и инструменты заслоняли от нее саму рану, ей была видна только грудь Кая. Она глянула ему в лицо. Сказать, что он был бледен, – значит не сказать ничего. Его кожа приобрела ужасный сероватый оттенок. Губы открыты, дыхание частое. Он лежал с закрытыми глазами.