Не в состоянии вымолвить ни слова, Ричард кивнул и поцеловал жену в лоб.
– В кабине сидит моя дочь Мэри. У нее с собой детские вещи – подгузники, детское питание, бутылочки. Все, что может вам сегодня понадобиться.
– Спасибо вам. – Пат Паркер озарила старика улыбкой. – Мы очень ценим вашу помощь.
– Может, вы с Мэри пока отнесете в дом детские вещи, а мы с Джоном закончим здесь? – предложил Ричард.
Пат кивнула, но перед уходом бросила еще один взгляд на тело Рианнон.
– С трудом верится, что это не Шеннон.
– Это не Шеннон, – твердо сказал Ричард. – Шеннон жива и в полной безопасности в другом мире.
Ребенок беспокойно зашевелился, и Пат тут же переключилась с трупа на малышку. Тихонько с ней разговаривая, она поспешила обойти машину и направилась к кабине. Ричард подождал, пока обе женщины скроются в доме вместе с детскими вещами, и повернулся к старому индейцу.
– Я не повезу ее в город. Это только наше дело, и ничье больше.
Джон Мирный Орел степенно кивнул.
– Хорошо, что современный мир больше никак с ней не связан. Она принадлежит другому времени и другому миру.
– Я хочу похоронить ее у пруда, под ветвями ивы. – Ричард смотрел в сторону темного пруда. – Эти деревья всегда казались мне очень печальными.
– И получится, что они ее словно бы оплакивают.
Ричард что-то проворчал и кивнул.
– Вы поможете мне?
– Да, я помогу.
Они вдвоем направились к сараю за инструментами.
– Что вы скажете Морриган о ее матери? – спросил по дороге Мирный Орел.
– Правду, – автоматически ответил Ричард и подумал, как, черт подери, он будет это делать.
Джон Мирный Орел и его дочь уехали, когда уже начало светать. Ричард был совершенно без сил. Он потирал занемевшую правую руку, которая всегда таким образом реагировала на слишком большую нагрузку. Интересно, заживет ли вообще когда-нибудь его рана? Он напомнил себе, что прошло всего пять месяцев с тех пор, как он разбил руку, пытаясь выбраться из полыньи замерзшего пруда – полыньи, которую пробил дьявол Нуада, когда пытался исполнить свою угрозу убить всех, кого любит Шеннон. Ричард почувствовал, что его кожа начала зудеть и подергиваться, как у лошади, которую покусывают мошки. Ему не хотелось вспоминать тот день.
Вяканье ребенка заставило его бросить взгляд через тускло освещенную спальню. Он тихо встал и, обойдя кровать, посмотрел на извивающийся сверток. Малышка спала в старой колыбельке, которую Мама Паркер принесла с чердака. Старая колыбелька Шеннон. Он уже и забыл, что сохранил ее. Христос, да она, похоже, лежала на чердаке больше тридцати лет. Без колебаний он взял Морриган на руки. Чуть неловко похлопал по спинке и поспешил из комнаты, чтобы не разбудить спящую жену.