Я коснулась его руки.
– И я по тебе.
– Пошли со мной завтра на озеро стрелять по мишеням.
– Не могу. Мы с Николаем встречаемся с делегацией керчийских банкиров. Они хотят посмотреть на заклинательницу Солнца, прежде чем пообещать короне кредит.
– Скажи, что заболела.
– Гриши не болеют.
– Ну, тогда скажи, что у тебя другие планы.
– Не могу.
– У других гришей есть время…
– Я не такая, как другие гриши! – выпалила я грубее, чем хотела бы.
– Знаю, – устало сказал он. Потом шумно выдохнул. – Святые, как же я ненавижу это место.
Я часто заморгала, удивившись ярости в его голосе.
– Правда?
– Ненавижу пирушки. Ненавижу людей. Ненавижу всю его сущность.
– Мне казалось… ты выглядел… не то чтобы счастливым, но…
– Мне здесь не место, Алина. И не говори, что ты не заметила этого.
Я в это не верила. Мал везде приживался.
– Николай говорит, что все тебя обожают.
– Я кажусь им забавным. Это не одно и то же. – Он перевернул мою ладонь и провел пальцем вдоль шрама. – Знаешь, я даже скучаю по тем временам, когда мы были в бегах. Даже по тому грязному пансиону в Кофтоне и по работе на складе. По крайней мере, тогда я чувствовал, что делаю что-то важное, а не прохлаждаюсь и собираю сплетни.
Я беспокойно заерзала, чувствуя необходимость занять оборонительную позицию.
– Ты хватаешься за любую возможность уехать отсюда. Необязательно принимать каждое приглашение.
Он уставился на меня.
– Я уезжаю, чтобы защитить тебя, Алина.
– От чего? – недоуменно спросила я.
Парень встал и начал нервно расхаживать по комнате.
– О чем, по-твоему, меня спрашивают на охоте? Первым делом? Люди хотят узнать о нас с тобой. – Он повернулся ко мне и заговорил грубым насмешливым голосом: – «Это правда, что ты спишь с заклинательницей Солнца? И как оно, со святой? А она падкая только на следопытов или в ее постели побывала вся прислуга?» – Он скрестил руки. – Я уезжаю, чтобы держать дистанцию между нами и пресечь эти слухи. Мне, наверное, даже не стоит сейчас быть здесь!
Я обхватила руками колени и прижала их к груди. Щеки горели от стыда.
– Почему ты ничего не сказал?
– А что тут скажешь? Да и когда? Мы почти не видимся.
– Я думала, что тебе нравилось уезжать.
– Я хотел, чтобы ты попросила меня остаться.
В горле запершило. Я открыла рот, чтобы сказать, что он несправедлив, ведь я не могла догадаться о его желаниях. Но правда ли это? Может, я действительно верила, что Мал чувствует себя счастливее вдали от Малого дворца. Или же просто убедила себя в этом, потому что так легче – одним человеком, который наблюдает и чего-то хочет от меня, меньше.