Сегодня даже я с трудом держала глаза открытыми. На улице не было ни намека на ветер, и в переполненном зале для собраний стало невыносимо душно. Встреча шла вяло, пока один из генералов не сообщил о сокращении численности войск Первой армии. Их ряды редели от смертей, дезертирства и многих лет жестокой войны, а поскольку вскоре Равка снова вступит в бой как минимум на одном из фронтов, ситуация становилась удручающей.
Василий лишь лениво отмахнулся:
– К чему такой переполох? Просто снизьте призывной возраст.
Я выпрямилась.
– И насколько?
– Четырнадцать? Пятнадцать? – предложил Василий. – Какой он сейчас?
Я подумала обо всех деревнях, через которые проезжали мы с Николаем, о кладбищах, тянувшихся на мили.
– Ой, почему бы тогда не понизить сразу до двенадцати? – огрызнулась я.
– Служить своей стране никогда не рано, – объявил принц.
Не знаю, было ли дело в усталости или злости, но слова сорвались с моих уст прежде, чем я успела их обдумать:
– В таком случае, зачем останавливаться на двенадцати? Я слышала, что из младенцев получается отличное пушечное мясо.
Со стороны королевских советников раздался неодобрительный ропот. Николай потянулся под столом и сжал мою руку в знак предупреждения.
– Брат, новый призыв не удержит их от дезертирства, – обратился он к Василию.
– Значит, нужно найти дезертиров и наказать их в назидание другим.
Николай вздернул бровь.
– Ты уверен, что смерть от расстрельной команды страшнее, чем перспектива быть разорванным на кусочки ничегоями?
– Если они вообще существуют, – фыркнул принц.
Я не верила собственным ушам.
Но Николай просто мило улыбнулся.
– Я лично видел их на борту «Волка волн». Ты же не станешь подозревать меня во лжи?
– Ты же не станешь заявлять, что измена предпочтительней честной службе в королевской армии?
– Я просто предполагаю, что эти люди любят жизнь так же сильно, как и ты. У них почти нет экипировки, ресурсов и надежды. Если ты читал доклады, то знаешь, что офицерам с трудом удается поддерживать порядок в полках.
– Тогда им нужно ужесточить наказания. Только такой язык крестьяне и понимают.
Однажды я уже ударила принца. Одним больше, одним меньше. Я привстала с места, но Николай дернул меня обратно.
– Они понимают язык полного желудка и четких указаний. Если ты позволишь мне внести некоторые изменения, я бы предложил открыть казну для…
– Жизнь не пляшет под твою дудку, младший братец.
Комната затрещала от напряжения.
– Мир меняется, – ответил Николай со стальными нотками в голосе. – И мы меняемся вместе с ним, иначе в память о нас не останется ничего, кроме пыли.