– Судя по всему, волькр не интересует вкус моей плоти, – лениво протянул он. – Ты никогда не замечала, что они не питаются друг другом?
Меня передернуло. Они были его творениями, прямо как тот монстр, который пронзил зубами мое плечо. Кожа в том месте продолжала пульсировать.
– Подобное притягивает подобное.
– Стоит признать, что тот опыт мне не хотелось бы повторять. Милости волькр мне хватило сполна. Твоей тоже.
Я пересекла комнату, остановившись у стола.
– Тогда зачем давать мне второй усилитель? – спросила я с отчаянием в голосе, надеясь найти аргумент, который смог бы его образумить. – Если ты забыл, я пыталась тебя убить.
– И потерпела поражение.
– Да здравствует второй шанс! Зачем делать меня сильнее?
Он вновь пожал плечами.
– Без усилителей Морозова Равка обречена. Тебе предназначено собрать их, а мне – править. Иначе быть не может.
– Как это удобно.
Он отклонился на спинку кресла и сложил руки на груди.
– Я бы не сказал, что вести с тобой дела удобно, Алина.
– Нельзя смешивать усилители. Об этом говорится во всех книгах…
– Не во всех.
Мне хотелось кричать от досады.
– Багра меня предупреждала! Она говорила, что ты самонадеянный наглец, ослепленный амбициями!
– Да что ты? – голос у него стал ледяным. – Какие еще преступные речи она нашептывала тебе на ушко?
– Что она любит тебя, – сердито ответила я. – И верит, что ты можешь искупить свою вину.
Тут он отвернулся, но не раньше, чем я увидела гримасу боли на его лице. Что он с ней сделал? И чего ему это стоило?
– Искупление, – пробормотал он. – Спасение. Покаяние. Причудливые идеи моей матери. Наверное, мне следовало уделять им больше внимания. – Дарклинг потянулся к ящику стола и достал тонкий красный том. Когда он поднял его к свету, на обложке блеснули золотые буквы: «История святых». – Знаешь, что это?
Я нахмурилась. В голове мелькнуло смутное воспоминание. Много месяцев назад, в Малом дворце, Апрат подарил мне книгу. Я бросила ее в ящик комода и тут же о ней забыла.
– Это детская книжка.
– Ты читала ее?
– Нет, – призналась я, внезапно пожалев об этом. Дарклинг внимательно смотрел на меня. Что могло быть такого важного в старом собрании религиозных картинок?
– Суеверия, – начал он, поглядывая на обложку. – Пропаганда для крестьян. По крайней мере, я так думал. Морозов был странным человеком. Немного похожим на тебя – его тоже тянуло к обыкновенным и слабым.
– Мал не слабый.
– Талантливый, не спорю, но не гриш. Ему никогда не стать равным тебе.
– Мы равны и даже больше, – рявкнула я.
Дарклинг покачал головой. Не изучи я его хорошенько, я могла бы принять выражение на его лице за жалость.