В конце концов он поехал дальше, но я заставила себя прочесть каждое имя, и только тогда развернулась и направила свою лошадь обратно на пустые улицы.
По мере удаления от Каньона в Крибирске появлялось все больше признаков жизни. Несколько лавок оказались открытыми, а на участке Ви, известном как «Путь коробейников», раскладывали свое добро купцы. Вдоль дороги выстроились пестрящие яркими тканями прилавки, которые были завалены товарами: тут продавали башмаки и молитвенные шали, деревянные игрушки и тупые ножики в кустарно сработанных ножнах. Многие прилавки были усыпаны чем-то похожим на кусочки камня и куриные кости.
– Провинье ости! – кричали торговцы. – Аученье ости!
Подлинные кости. Настоящие кости.
Когда я свесилась с крупа лошади, чтобы рассмотреть товар получше, один старик крикнул:
– Алина!
Я удивленно посмотрела на него. Мы знакомы?
Ко мне тут же подъехал Николай. Подвел своего коня и забрал у меня вожжи, грубо дергая за них, чтобы увести меня от прилавка.
– Ничего не нужно, спасибо, – ответил он старику.
– Алина! – крикнул тот. – Аученье Алина!
– Подожди, – попросила я, изворачиваясь в седле, чтобы лучше рассмотреть лицо старика. Он поправлял товары на столе. Осознав, что мы ничего не купим, торговец резко потерял к нам интерес.
– Стой! – настаивала я. – Он меня узнал.
– Нет.
– Но он позвал меня по имени! – рассердилась я, забирая из рук принца свои вожжи.
– Он пытался продать твои мощи. Кости пальцев. Подлинная Санкта-Алина.
Я замерла, по телу прошла дрожь. Моя лошадь рассеянно трусила вперед.
– Подлинная Алина, – ошеломленно повторила я.
Николаю явно стало неловко.
– Ходят слухи, что ты умерла в Каньоне. Люди уже много месяцев продают части твоего тела по всей Равке. Из тебя вышел хороший амулет на удачу.
– Предполагается, что это мои пальцы?!
– Костяшки, пальцы ног, кусочки ребер.
Меня затошнило. Я оглянулась, надеясь увидеть Мала и поговорить с кем-то, кому я дорога.
– Конечно, – продолжил Николай, – если бы хоть половина из них действительно была твоими пальцами, у тебя должна была быть сотня ног. Но суеверия – мощная штука.
– Как и вера, – отозвался голос позади меня, и, обернувшись, я с удивлением обнаружила Толю, восседающего на огромном черном жеребце. Его лицо сияло торжественностью.
Это было слишком. Весь мой оптимизм улетучился. Внезапно показалось, будто само небо давит на меня сверху, загоняя в ловушку. Я пустила лошадь в галоп. Из меня всегда была никудышная наездница, но я крепко держалась в седле и не останавливалась, пока Крибирск не остался далеко позади и я не перестала слышать громыхание костей.