– Посмотрите мне в глаза, дорогая супруга.
Алаис подняла взгляд. Поскольку было больно, в глазах стояли слезы.
– Я – урод, монтьер. Этого не изменить. Вам будут сочувствовать, надо мной – смеяться.
– Подавятся, – рыкнул Таламир, выпуская волосы.
С этой точки зрения он Алаис уже не рассматривал. Пусть не красавица, но человек ко всему привыкает. Зато неглупа, может дать разумный совет, и что приятно – у них общие цели. Алаис нужен Карнавон для ее детей, ему нужен Карнавон – для его детей от Алаис. И в последнее время у тьера Таламира даже появлялась мысль, что Алаис можно оставить в живых после рождения ребенка или двух. А что?
Неглупа, умеет себя вести в обществе, знает свое место, любит Карнавон, к тому же – аристократка, это-то видно. А что не красавица, так оно и неплохо – изменять не будет. Хотя тьеру Таламиру нравились другие женщины. Высокие, статные, черноволосые, с красными губами и большой грудью. Но любовниц может быть много, а Карнавон – один.
Таламир не замечал, что расхаживает по кабинету. Это видела Алаис, и опустив голову, прятала в глазах злые болотные огоньки.
Осторожно, очень осторожно…
– Монтьер, я ведь могу заболеть или забеременеть?
– Но вы не больны, Алаис, и не беременны.
Остаться в Карнавоне Таламир не мог. Во многом он зависел от королевы, и раздражать ее величество ему совершенно не хотелось. Но потерять Карнавон? Ни за что!
– Простите, монтьер. Я подвела вас, я буду больше стараться.
Прозвучало очень проникновенно, в голосе Алаис слышались слезы. Таламир не знал, что слишком сильно дернул ее за волосы, и пара шпилек впилась в кожу, он принял эти слезы за проявление истинного чувства и даже чуть растрогался.
Приятно, когда твоя жена так хочет детей.
– Мы оба молоды и здоровы, герцогиня, дети у нас еще будут.
– Вы так добры, монтьер.
Алаис сглотнула.
Поверил, кажется, поверил! Теперь подвести его к нужному решению!
Как любой юрист, Алаис знала, что важны не только слова. Важна интонация, важен невербальный ряд, важна внешность и одежда. Ни судья, ни обвиняемые не доверятся юристу-хиппи, будь он трижды гением. Выстраивать свой ряд она научилась очень давно, и сейчас использовала все возможности.
Главное – добиться своего.
Таламир принял какое-то решение и повернулся к жене.
– Я не могу оставить вас здесь, Алаис. С вами Карнавон станет уязвимым вдвойне. Так что – готовьтесь к поездке, – голос звучал жестко и решительно.
– Ваше слово – закон, монтьер, – отозвалась Алаис. – Могу ли я просить о снисхождении?
– Что еще? Платья? Побрякушки?
– Нет-нет, монтьер, – Алаис протестующе взмахнула руками. – Украшения, я надеюсь, вы мне позволите взять из материнских, платья проще сшить в столице, здесь все равно нет портных, которые знали бы последнюю моду, а выглядеть безнадежной провинциалкой я не могу, это опозорит вас. Я хотела просить о другом.