Парня же можно было и канделябром по голове отоварить, и увязать, что ту колбасу – не подохнет, а если и отправится к Ириону, так переживем!
Девице повезло больше всего. Массимо со всей возможной деликатностью связал ее, стараясь не сильно передавить руки и ноги, и похлопал по щекам.
– Цела? Ну-ка, приходи в себя!
Возвращение в сознание неблагодарная нахалка попыталась ознаменовать диким визгом. Пришлось заткнуть ей рот и брызнуть в лицо водой. А потом похлопать по щекам (Массимо пытался сделать это осторожно, но получились все равно неслабые пощечины) и разъяснить.
– Ты, дурочка, думаешь, к хорошим людям угодила? Эта старая… поставляет шлюх в бордели.
Услышала. Завращала глазами, пытаясь что-то сказать. Массимо фыркнул.
– Я тебя сейчас снесу вниз, пристрою за занавеской. Только сиди тихо и слушай, о чем я буду ее спрашивать. Арденом клянусь, чем бы наш разговор не закончился, я тебе вреда не причиню.
Кажется, девицу он не слишком убедил, но лучшего не предлагалось. Потом Массимо честно снес ее вниз, устроил в гостиной за диваном так, чтобы она не дергалась и отправился за тетушкой Мадлот.
Старая крыса пришла в себя и напоминала именно что крысу. Не спасало ни круглое лицо, ни «добрые» морщины. И кто сказал, что пожилые люди обязательно порядочны и добры? Кто-то видел старую крысу? Наверняка! А порядочную крысу? Которой стыдно воровать зерно? Ах, нет? То-то же.
Сейчас морда у старухи стала вовсе уж омерзительной, но для начала она попыталась ворковать. Получилось на редкость неубедительно – крысам этого не дано.
– Ты чего, парень? Я ж тебе в матери гожусь?
– На плаху ты куда как лучше годишься, – спокойно ответил Массимо, доставая нож. – Ну все, молись, гнида. Сейчас я из тебя ремней нарежу.
И не шутил, ни на секунду не шутил. И резал бы, и с удовольствием, стоит только про племяшку вспомнить! Старуха это точно поняла, потому что забилась, задергалась в путах.
– Да чего тебе надо-то!?
– Знания, дорогуша. Только знания. Кому ты девок поставляешь?
– Я?! Да никогда…
Массимо не стал тратить время. Он просто заткнул старухе рот, подошел сзади, пощекотал ей шею ножом, а потом натянул седой пучок и одним движением срезал гулю чуть ли не под корень. И продемонстрировал бабке.
– Еще одна ложь – и с кожей срежу. Поняла?
И поняла, и испугалась уже по-настоящему. Сведения полились из мерзавки потоком.
Да, поставляет девиц в бордели. А что ж, коли они дуры? Грех не попользоваться.
За занавеской притихли в шоке, а старуха резала правду-матку. Одна девственница стоит два золотых, а если не девушка, то один золотой.