Чем больше привычек, тем меньше свободы (Кант) - страница 18

* * *

Чувство прекрасного извращается, если при этом совершенно отсутствует благородство, и тогда его называют нелепым. Мужчину с таким качеством, если он молод, называют дуралеем, а если он в среднем возрасте, – фатом. Так как более пожилому возрасту всегда более пристойно возвышенное, то старый фат – самое презренное существо в мире, так же как молодой чудак – самое противное и несносное.

* * *

Кто любит все причудливое и верит в него, тот фантазер.

* * *

Склонность к гримасам делает из человека чудака.

* * *

Отшельническая набожность древних пустынников была причудлива. Монастыри и другие подобного рода склепы для заточения в них живых святых – это гримасы.

И умные люди иногда говорят глупости и что нужно немало ума, чтобы, отозвав на короткое время рассудок с его поста, ничего при этом не упустить.

* * *

Тот, чьи речи или поступки не забавляют и не трогают, скучен. Скучный человек, если он, тем не менее, пытается развлечь и заинтересовать, пошл. Пошлый же человек, если он еще и чванлив, – дурак.

* * *

Тот, кто постоянно мелет вздор, глуп.

* * *

Шутки и веселость относятся к чувству прекрасного.

* * *

Среди моральных свойств только истинная добродетель возвышенна.

* * *

Укрощение страстей ради принципов возвышенно.

* * *

…истинная добродетель может опираться только на принципы, и, чем более общими они будут, тем возвышеннее и благороднее становится добродетель.

* * *

Невозможно, чтобы наше сердце преисполнялось нежным участием в судьбе каждого и чтобы мы по поводу каждого чужого несчастья впадали в уныние; иначе добродетельный человек, непрестанно проливая подобно Гераклиту слезы сострадания, при всем своем добросердечии оказался бы не чем иным, как только мягкосердечным бездельником.

* * *

Умерщвление плоти, обеты и другие монашеские добродетели суть гримасы. Мощи, священное дерево и всякого рода подобный хлам, в том числе и священные испражнения великого ламы Тибета, – все это гримасы.

* * *

Вид чувства благожелательности, несомненно, прекрасного и привлекательного, но не составляющего еще основы истинной добродетели, – это услужливость, стремление быть приятным другим своей приветливостью, готовностью пойти навстречу желаниям других и сообразовать свое поведение с их настроениями. Эта привлекательная обходительность прекрасна, и такая отзывчивость благородна. Однако это чувство вовсе не добродетель; более того, там, где высокие принципы не ограничивают и не ослабляют его, из него могут возникнуть всевозможные пороки.

* * *

Грустное отрешение от мирской суеты из-за понятного пресыщения ею благородно.