- Ага, - кисло отозвалась Анька. – На десять килограмм с этим обалдуем поправилась, не помнишь что ли?
- Да я то помню.
- А так хочется, чтобы раз и всё, - она щёлкнула пальцами почти перед моим лицом. А я вдруг вспомнила, что этой ночью как раз-таки спала плохо. И странно подумать из-за кого. Из-за мужика, которого видела первый раз в жизни.
- Кстати, о мужиках, - не удержалась я. – Расскажи, из-за кого мне вчера Петрович взбучку устроил? Выговаривал потом минут десять, словно, я президента проворонила.
- А кого ты проворонила?
Я прикинулась задумчивой, хотя, отлично помнила и имя, и как выглядит.
- Кажется, он называл его Давидом.
- А, Давид. – Анька лицом просияла. – Да, Давид вчера вернулся, видела его в зале. Его несколько недель не было, даже скучно. Он хоть улыбнётся, «привет» скажет, не то что некоторые. Снобы.
- Кто он такой?
- Давид Кравец. Его дед антиквар, говорят, богат, как Кощей Бессмертный. Но об этом никто ничего достоверно не знает, потому что он из дома не выходит много лет. Кажется, это какая-то болезнь.
- Агорафобия, - подсказала я негромко.
- Вот, точно, она! Представляешь, сидеть в четырёх стенах годами? Бр-р. Но при этом он отлично управляет семейным бизнесом, у них династия. Их главный магазин находится в исторической части города, можно сказать, под стенами Кремля. И деду Давида ещё от его деда достался. По крайней мере, так говорят. Может, врут. – Анька равнодушно пожала плечами.
- А внук, значит, на дедушкином содержании?
- Давид? – Анька, кажется, удивилась моему высказыванию. – Нет, он у деда правая рука. Тот в доме сидит, под охраной, со всеми своими цацками и сокровищами, а Давид по городам и весям разъезжает, и даже по заграницам. Вот сейчас, говорят, где-то в Европе был. – Сестра снова вздохнула, и это уже начинало тревожить. – У некоторых жизнь интересная.
- Да уж.
- А ты чего заинтересовалась им? Понравился?
У меня вдруг в горле запершило, я даже кашлянула. А на Аньку посмотрела ошалевшими глазами.
- Ты что? Я его и видела-то мельком, со спины!
- Но впечатление произвёл, да? – Анька толкнула меня локтем. Затем примирительно сказала: - Он на всех баб впечатление производит, раз и навсегда. И на меня тоже. Я его как увидела, так думала, у меня рот от удивления никогда не закроется. Хорош, чертяка.
- Хорош, - согласилась я негромко, и, к своему неудовольствию, увидела перед своим внутренним взором Давида Кравеца, как живого. Высокого, смуглого, коротко стриженного. Волевой подбородок, размах в плечах, а глаза ясного голубого цвета. И смотрит с намёком и обещанием. Анька права, любая женщина на этот взгляд поведётся без всяких оснований. Я прекрасно помнила, что мне после первой его улыбки, причём ничего не значащей, захотелось бухнуться ему в ноги, глупо задрать голову, и смотреть, смотреть на него. Но, всё же, есть чему порадоваться. Не я одна такая. Значит, это первое впечатление наверняка можно пережить.