В первый раз, когда я ее увидел, Доминик как раз выносил ее из леса. Она была в образе маленького коричневого медвежонка, и она была самым прекрасным зверем, которого я только встречал. Ее голова повернулась в мою сторону, когда я подошел к ним, и ее большие карие глаза встретились с моими.
В тот момент я почувствовал, что внутри меня что-то изменилось.
Я с самого детства знал, что будет означать для меня стать альфой. Мой отец был альфой нашей стаи Грей Ридж, пока внезапно не умер, когда мне было восемнадцать. В один из дней он потерял контроль над собой, и у него случился сердечный приступ. Врачи сделали все, что смогли, но он не смог выжить. Я был тогда молод и зол, не желая, чтобы на мои плечи свалилась вся ответственность за стаю. Но я родился чистокровным альфой, у меня не было особого выбора, кроме как возглавить свою стаю.
Я понимал, что будет означать эта ноша, как и то, что мне когда-нибудь придется обзавестись парой. Я всегда считал, что это будет другой волк и кто-то с подобной родословной. Чего я никак не мог предугадать, так это спаривание с каким-то бродячим медвежонком, которая была слишком уж молодой.
То, что ощущаю я, совсем не то, что описывали мне люди, рассказывая о спаривании. Я слишком ее защищаю и делаю все, чтобы держать в безопасности, но я также чувствую, что если не отгорожусь от нее, то пожалею. Что если, в конце концов, я спарюсь с кем-то другим? Тогда эти чувства угнетут мою настоящую пару, а это несправедливо.
Я, наконец, останавливаюсь возле небольшого ручья, чтобы попить воды и перевести дыхание. Мои легкие горят от бега, и мои ноги дрожат, когда я наклоняюсь, чтобы попить из холодного ручья.
Как только я увидел Винни в первый раз, во мне словно что-то щелкнуло. Я был зол за то, что на мои плечи взвалилась вся ответственность за стаю, но затем, при виде ее, я ощутил какой-то проблеск света. Глядя в ее испуганные большие глаза, я ощутил, как что-то внутри меня открылось, и этот процесс невозможно было остановить.
В тот день, в лесу, я забрал ее из рук Доминика и отнес к себе домой. Маленький детёныш дрожал от холода и страха, но как только я ее обнял, она расслабилась. Это было похоже на запечатление, и с того момента я не оставлял ее ни на минутку.
Через три дня я, наконец, смог поговорить с ней, когда она снова приняла человеческое обличие. Ей потребовалось много времени, и я знаю, что это, должно быть, было больно, но она была очень сильной. Я так ею гордился, и после того, как она обернулась, я завернул ее в теплое одеяло и просто обнимал ее перед камином. Она выглядела так молодо, возможно, ей было около четырнадцати, и я не хотел напугать ее вопросами или заставить начать говорить, если она не готова. Мне просто хотелось держать ее в безопасности.