Чьи-то сильные пальцы надавили на скулы, вынуждая меня разжать зубы, в рот, как и тогда в квартире соседа дяди Толи, вставили кляп, а потом сверху заклеили скотчем. Теперь ори не ори, никто не услышит. Стала вырываться, но разве маленькому тщедушному ангелу справиться с двумя большими бугаями. Бесполезные трепыхания мухи, попавшей в паутину. Под мужской гогот и ругательства меня положили на диван, стали стаскивать с правой ноги сапожок. Глеб Георгиевич стоял немного в сторонке и с непроницаемым видом наблюдал за действиями своих парней.
- Черт, колготки, придется и штаны с неё стаскивать,- довольно заржал блондин.
Кнопка джинсов отлетела, с ужасным грохотом стукнувшись о пол, брюки вместе с колготками и трусиками поползли вниз по ногам ... Монстры продолжали кружиться, смеяться надо мной. Шатенистый прихвостень Моргунова, как бишь к нему обращался дядя Толя, не помню, неважно, полез в небольшую спортивную сумку, вытащил оттуда что-то, напоминающее плоскогубцы. Боже, они собираются этим перекусить мне палец. Амбал приблизился… Задышала глубоко и часто-часто, но воздуха всё равно не хватало, потому что вместо кислорода в легкие заходил лишь леденящий страх. Как тут можно надышаться. Сейчас мир в моих глазах распадался черными фрагментами полной обреченности. Металлические плоскогубцы сжались на мизинчике правой ноги. Боже…
Я опять бреду в белой дымке. Все правильно, ты дома, Ангелы должны быть среди облаков. Постепенно туман стал редеть и рассеиваться… И снова передо мной сад, в котором созрели вишни, деревянный домишко с резными белыми окошками, а на лавочке перед ним сидит красивая, очень похожая на меня, светловолосая женщина. Мама! Желая хоть немного понежиться в материнских объятьях, побежала со всех ног к ней.
- Тсс… Ангелина, Андрюшка спит.
На женской ладони, лежал малюсенький ребенок, не больше яблочка.
Слезы побежали из глаз.
Сыночек, вечный мальчик-с-пальчик, живущий только в моих воспоминаниях. Осторожно переложила Андрюшку к себе на ладонь. Какой же он крохотный, красивый, чем-то неуловимо похожий на своего большого папку.
Мама обняла, прислоняя к себе.
- У вас так хорошо здесь, спокойно, тихо, вишни и вечное лето. Я хочу остаться с вами, хочу умереть… А в реальности ржавые гвозди раздирают в клочья душу. Там очень больно и страшно.
Лицо мамы стало грустным.
- Мы миражи, Лина, бестелесные духи. Тебе нужно жить дальше, доченька. Жить за меня, себя и Андрейку, смотреть на небо, любоваться зеленью, цветами, солнцем. Нужно любить и во что бы то ни стало стать счастливой. А еще тебе надо родить Евдокимову сына или дочку.