- Как у тебя все устроено просто. Князь сказал - Яков сделал!
- Так должно быть и у тебя.
- Но у меня не так. Ты же понимаешь, что он был не просто какой-то разбойник?
- Понимаю.
На дороге под луной воцарилось молчание. Подул легкий и прохладный ветер и волнами пробежался по колосьям, прервав песню сверчков. Откуда-то издалека, из-за деревьев, новый поток ветра принес детский крик. Крик настолько далекий и слабый, что каждый решил, что ему послышалось.
- Все равно это неправильно, - сказал Давыд.
- Как и то, что сделал он.
- А что с мальчиком? Он тоже сгорел?
- А какое тебе дело?
- Ответь.
- Нет. Его там не было. Только Степан.
- Поединка не было? Ты просто сжег его?
- Да. Просто сжег.
- Это очень плохо. Будет собрание. Прости.
- Веришь или нет, мне все равно.
- Верю...
До бивака они ехали молча. Яков ехал позади, и все время оглядывался на столб дыма. Елизар по-детски, с интересом разглядывал ночниц, и охал каждый раз, как перепончатое крыло хлопало над ним и исчезало среди травы в поисках мелких грызунов и насекомых. Давыд ехал впереди. Он ждал, что испытает облегчение после случившегося, но нет. В том доме, вместе со Степаном сгорело что-то от него самого.
Показались деревья и комочек огня между ними. Один опричник лежал, прислонившись к дереву, надвинув на глаза шлем, и бубнил под нос песню. Остальные валялись на тех местах, где их поборол сон. Как только трое всадников заехали в круг света, что-то лохматое забралось по дереву, под которым спал краснощекий Румян, и скрылось в кроне. Что-то зашумело неподалеку в кустах и с рыком побежало прочь. Яков подумал, что перебить опричников сейчас, было бы не сложнее чем утопить дюжину котят. Доберись они чуть позже, застали бы не мертвецки пьяных, а действительно мертвых опричников.
- Дурни, вставайте! Вы что же? Вы же все погибнуть могли. Почему дозора нет? - принялся он их расталкивать.
- Как нет, дозора? – спросонья спросил Клюв. – Вон же Фома дозорит, - указал он пальцем, на опричника, у которого шлем уже почти перекрыл нос, но тот все также упорно продолжал петь, используя древнюю как мир технику, что зовется «мычанием».
- Точно говорю, откажусь. Ну вас. Себе дороже. Соберу другой отряд и черт с вами!
- Эй, Яков. Давай повременим с собранием до утра. Ты не думай, что я боюсь, но ты посмотри на них. Пьяны все, кроме нас троих. А что за собрание из трех человек. Мы же не можем считать голоса пьяных вусмерть?
- Не можем, да. И раз уж мы единственные, кто может стоять на ногах, то до утра в дозоре будем стоять мы.
- Тогда давай, я буду первым, потом Елизар.