— Да, — шепнула, но больше на автомате. За дверью затихли.
Сердце билось, как сумасшедшее. В кровь будто вылили бочку адреналина, в ушах противно звенело. Набрав воздуха, Кораблева прижалась спиной к стеночке, неясно, чего ожидая. Возможно, они уйдут, те, кто там, за дверью. Может быть, это ошибка. Или ей вообще показалось…
Ладошки вспотели. Прошло минут пять, и она уже почти успокоилась. Но за дверью опять закопошились, она еле успела зажать рот рукой, чтобы ликвидировать свой всхлип. Дрожащими руками набирала полицию, как по ту сторону посыпался отборный мат. И этот матерящийся голос был до боли знаком. Нахмурившись, она пересилила себя и посмотрела в глазок. Видно было не очень, но по мелькающему пальто, и воплям за дверью, она была на сто процентов уверена — это Старков.
Повернув защелку, Вера нажала на ручку и толкнула дверь.
Артем, прижимающийся плечом к стене медленно поднял на нее взгляд.
— Не понял, — нахмурился, слегка кивнув головой, словно она у него сейчас отвалится, — Ты тут откуда?
— В смысле? — сложила руки на груди.
— Я не понял, что ты делаешь в моей квартире?
— Это моя квартира, Артем, — помахала ладонью у него перед лицом, но он даже не шевельнулся. Затуманенный взгляд устремился вглубь квартиры.
— Серьезно?
— Ты пьян?
— Я трезв, как стекло, — отодвинул ее в сторону, всучая свое пальто, — я у тебя посплю немного.
— Артем…,- но он, словно ее не видел, прошел мимо, направляясь в комнату. Уже на ходу снимая пиджак и растягивая рубашку.
— Артем, — Вера растерянно пошла следом, — это моя постель, — повышает голос, но Старков уже лежит лицом в подушку, — моя, — шепчет, сжимая в руках его пальто.
После разговора с Золотаревым и Раевским Артем сразу хотел уехать домой, но эта немая сцена между Золотаревым и его женой, слегка его выпотрошила. Спустившись вниз, он выпил, наверное, еще с бутылку виски. Пил, ходил курить, даже с кем-то разговаривал. Было гадко. В голове бились противоречия, «нельзя» пересекалось с «можно» и наоборот. Запреты катились к чертям, а привязанность и симпатия сжирали плоть и душу.
Верку он не видел семь дней. Сам не понял когда, но, кажется, начал считать дни. В день их последней встречи у него было просто прекрасное настроение, что давно уже стало редкостью. Это странное утро, словно подтасовало карты, путая мысли. Все смешалось. Его безразличие превратилось в интерес, дикое желание. Именно желание.
Как ее можно не желать? Она красивая…очень красивая. Он хотел ее, но оттолкнул, оттолкнул, потому как понимал, что для нее все это быстро превратиться в ад. С ним она еще сильнее прочувствует боль, а может, поймет, что все, что было до этого, всего лишь пародия на страх и отчаяние. Только вот все эти размышления всегда приходили к одной, кажется, уже неизменной точке, он думает о том, что будет лучше для нее, хотя раньше он всегда думал лишь о том, как будет лучше для себя…