Пожалуй, гипотеза Алимова выглядела разумно, если отбросить в сторону постороннюю чертовщину. Мощное оружие космического базирования, наше или американское, и нечаянный сбой, за который «стрелочникам» повыдергают ноги из задниц, — вот и все. Правда, на глаз не видно следов оплавления, кирпичную стену словно бы рассекли саблей — ну так что же? Глаз инструмент неточный, пусть наши эксперты помудрят над образцами. Что я, в сущности, знаю о новых разработках космического оружия? Почти ничего. Основное пастбище моей группы — оптоэлектроника и отчасти радиотехника…
По ту сторону захлопнувшейся за проводником калитки кто-то орал благим матом, но членораздельно. Не иначе, укушенный. Сейчас начнет качать права.
Так и есть…
— Пойти посмотреть, — сказал Алимов, все еще морщась.
Я не поcледовал за ним. И он пошел зря: ровно через три секунды калитка отворилась и показались все трое: укушенный, проводник и уже взятая на поводок псина. И все трое отнюдь не молчали. Укушенный — высокий черноволосый парень в заляпанных грязью шортах и с сумкой через плечо — орал на проводника, тряся обернутой носовым платком рукой. Проводник орал на собаку. Собака же, словно она отроду была немой, а теперь у нее прорезался голос, исходила злобным лаем по адресу парня и бешено рвалась с поводка. Майор Алимов метал молнии из-под бровей.
— Блин! — кричал потерпевший, баюкая укушенную кисть. — Убью! Гады! Съездил в командировочку: сперва землетрясением трясут, потом в грязюке тонешь, потом менты собаками кусают…
— Сам виноват: нечего было подсматривать из-за забора, — грубовато отрезал Алимов.
— Что-о?! — Парень аж подпрыгнул.
Вежливость иногда оказывает удивительное действие на закусивших удила. Я счел полезным вмешаться:
— Успокойтесь, прошу вас. Сейчас окажем вам помощь. Заражения не бойтесь: собака служебная, здоровая. Сочувствую вам. Кстати, вы кто?
— А вы кто?!
— Капитан Рыльский, Нацбез. — Произнеся эти сакраментальные слова, отчего парень стал дышать чаще и злее, я дружелюбно продолжил: — А вас как зовут? Ведь зовут же вас как-нибудь, а?
Брезгливо морщась, парень сунул мне под нос окровавленную кисть.
— Каспийцев. Дмитрий. Скажите, чтобы мне это йодом залили.
Собака наконец замолчала — легла на траву толстым брюхом и выглядела уже вполне дружелюбно: мол, сделала дело — теперь отдыхаю смело. Я не собачий физиономист, но, по-моему, на ее морде отражалось чувство глубокого удовлетворения, а хвост так и вилял вправо-влево. Зато проводник захлюпал носом и вдруг бурно разрыдался.
— Цыц! — багровея, заорал Алимов.